Mira cómo se mece una vez y otra vez, virgen de flor y rama, en el aire de ayer. (с)
Новый фильм Алекса де ла Иглесиа "Mi gran noche" - русское название «Убойный огонек». В ролях Рафаэль, Марио Касас, Пепон Ньето, Бланка Суарес, Сантьяго Сегура, Карлос Аресес, Уго Сильва, Каролина Банг и еще многие известные испанские артисты.
Еще один восьмидесятилетний юбилей: 27 декабря 1935 года вышел в свет сборник "Шесть стихотворений по-галисийски". Seis poemas gallegos были впервые изданы, что логично, в Галисии, в ее столице Сантьяго-де-Компостела. читать дальше Галисия — провинция на северо-западе Испании, граничащая с Португалией (галисийский язык, собственно, и есть диалект португальского). Лорка впервые побывал там еще в юности, в 1916-м. Ему было 18, он учился в Гранадском университете, и один из профессоров устраивал поездки студенческих групп по Испании. Вот одной из таких поездок и было путешествие по Галисии. Позже, уже в тридцатых, Л. бывал там со своим театром "Ла Баррака".
"Галисия всегда в моем сердце, я видел ее и столько мечтал о ней, а ведь мечта дороже увиденного, по крайней мере для меня. ...
Когда я приехал в Галисию, Компостела и галисийская земля завладели моей душой и я почувствовал себя поэтом этих высоких трав, этих светлых неспешных дождей. Я почувствовал себя галисийским поэтом и ощутил властное желание писать — поэзия этой земли заставила меня выучить галисийский язык — или диалект? Не всё ли равно, как называется это чудо...
Карта Испании похожа на шкуру быка, не правда ли? И мне кажется, когда-то — и долго — она была сложена вдвое, и тогда астурийцы, галисийцы, андалузцы и валенсийцы совершенно перемешались. Когда же в один прекрасный день шкуру развернули, моим предкам выпала обожженная солнцем земля, мать олив и виноградных лоз, а вашим — благословенный нескончаемый дождь, который красит поля зеленой глазурью и кроет камни бархатным мхом". (Из интервью галисийскому изданию, 22 октября 1933 года.)
МАДРИГАЛ ГОРОДУ САНТЬЯГО
Дождик идет в Сантьяго, сердце любовью полно. Белой камелией в небе светится солнца пятно.
Дождик идет в Сантьяго: ночи такие темны. Трав серебро и грезы лик закрывают луны.
Видишь, на камни улиц падает тонкий хрусталь. Видишь, как шлет тебе море с ветром и мглу и печаль.
Шлет их тебе твое море, солнцем Сантьяго забыт; только с утра в моем сердце капля дождя звенит.
Работать над стихами Лорке помогали галисийские друзья, например, Эрнесто Герра да Каль, "живой словарь".)) Вот они вместе в мадридском кафе —
А готовил к изданию сборник Эдуардо Бланко-Амор.
Как он вспоминал, Лорка вручил ему рукопись (стихи, как это часто у Л. случалось, были записаны на каких-то бумажках, которые под руку подвернулись) и сказал, чтоб тот привел стихи в порядок, написал к ним предисловие и издал. "И всё. И не говори мне про это больше ничего, пока не принесешь мне книжку". И Эдуардо принес.
.
ПЛЯШЕТ ЛУНА В САНТЬЯГО
Бледный юноша влюбленный бродит между облаками?
Нет, луна, луна танцует над застывшими телами.
Проплывают в небе тени, мчатся волки за тенями?
То луна, как прежде, пляшет над застывшими телами.
Может, бьют копытом кони у ворот, омытых снами?
Нет! Луна, луна танцует над застывшими телами!
Кто сквозь облачные стекла смотрит мутными глазами?
То луна, луна, и только, над застывшими телами.
Смерть меня на небо манит золотистыми цветами?
Нет, луна, луна танцует над застывшими телами!
Ай, дитя, под ветром ночи побледнели щеки сами!
Нет, не ветер — лунный отсвет над застывшими телами.
То быки мычат протяжно горестными голосами?
Нет, луна, луна, и только, над застывшими телами.
То луна в венке колючем, то луна, луна веками
все танцует и танцует над застывшими телами!
Это перевод Натальи Ванханен, а вот — Федора Кельина:
ПЛЯШЕТ ЛУНА В САНТЬЯГО
Посмотри, как застыл, побелел тот влюбленный!
Это пляшет луна над долиною мертвых.
В ночь теней и волков он застыл, как они, стал он черным.
Ах! Все пляшет луна над долиною мертвых.
Конь из камня, кем ранен он был, в царство сна охраняя входы?
Это все луна, луна над долиною мертвых!
Стекла серые туч, кто сквозь них взором облачным глянет мне в очи?
Это все луна, луна над долиною мертвых.
Снится золото мне цветов, умереть мне дозволь на ложе.
Нет! Луна безмолвно пляшет над долиною мертвых.
Дочка! Вдруг я побелела, видно, ветер стал холодным!
То не ветер: грустит луна над долиною мертвых.
Кто ревет, как бык огромный, кто под небом глухо стонет?
Нет, не бык: луна, луна над долиною мертвых.
Да, луна в венце из дрока, да, луна, луна, что пляшет, пляшет, пляшет, вечно пляшет над долиною мертвых!
В оригинале не "долина мертвых", а "площадь мертвых" — и не просто абстрактная, а вполне конкретная и реальная площадь под названием Quintana — "Quintana dos mortos", "Кинтана мертвых": одна из площадей в Сантьяго-де-Компостела, примыкающая к знаменитому собору Святого Иакова. Эта площадь делится лестницей на две части: верхнюю и нижнюю. Верхняя — Quintana dos vivos — Кинтана живых, а нижняя — Кинтана мертвых. Там, внизу, в старину (до XVIII века) было кладбище.
..."Шесть стихотворений по-галисийски" вышли в издательстве Nos, которое возглавлял Анхель Касаль (Ánxel Casal). Издатель и автор были расстреляны в один день, 19 августа 1936 года. Лорка — у себя в Гранаде, Касаль — у себя в Ла Корунье.
Me separé de vos Por no decirte adiós, Me separé de vos Por ganarte.
Quise perderte a ti Por no perderme a mí. Quise perderte a ti Por ganarme.
Lo digo como soy, Mañana ayer y hoy, Doy vueltas por el mundo Como un vagabundo. Lo digo como es, Al derecho, al revés, Doy vueltas al planeta Como un cometa.
Por mucho que te vi Poco te conocí. Por mucho que te vi Te escapaste.
Y tal vez quiera Dios Que me aleje de vos. Y tal vez quiera Dios Que me aparte.
Lo digo como soy…
El sol se levanta Por encima de las olas Y yo te imagino sola Entre sábanas y mantas ¡Ay! si el mundo lo supiera El querer que brota en mí No cabría ni una guerra Ni un motivo de sufrir.
Niña bonita Te burlas de mí Llevas mi ropa Y bebes en mi copa Niña estupenda Te acercas de mí Nadie te toca Y vas de oca en oca
Tú eres la lluvia Que yo no esperaba más Un escalofrío, un puente en el río. Tú eres el sueño Del que no quiero despertar Una mañanita dentro de la ermita.
Niña bonita Te burlas de mí Tomas mi acento Y tienes mucho cuento Niña rabiosa Te acercas de mí Nadie te alcanza Y vas de danza en danza
Tú eres la lluvia…
Niña bonita Me quieres a mí Vas por la tuya Y cantas aleluya
Niña niñita Te quiero yo a ti Clavo una aguja En la bruja maruja
Mira cómo se mece una vez y otra vez, virgen de flor y rama, en el aire de ayer. (с)
Работа, дежурства, вернулась вот в бассейн, хотя время от времени на плаву приходится покашлять, и голос ещё сипловат, петь не могу пока. Но вечер пятницы и утро субботы ознаменовались заплывами по километру с хвостиком. А то безобразие, понимаешь, в три когда-то любимых юбки совершенно перестала влезать. Но речь не об этом, а о старичках. Сегодня после контрольного снимка выписывала одного девяностолетнего, он меня спрашивает: «А снегу-то нападало?» — «А что?» — спрашиваю я. «Дык, — говорит, — лыжню жду! Лыжи застоялись, а уж сам-то я как застоялся!» Отличный такой дед, пожелала я ему здоровья и гладкой лыжни и отпустила с богом и с рекомендациями. А в бассейне в субботу заметила ещё одного деда. Он меня на дорожке слегка обгонял! Показался знакомым, да в этих шапочках, маскирующих полголовы, да с клипсой на носу я не могла опознать его с уверенностью. Но когда закончила свои километр сто и направилась к бортику, он меня спросил: «Ну что, поплывём?» — «Нет, — говорю, — Франц Францевич, я на сегодня всё, сеанс закончился». Против такого обращения он ничего не возразил, хотя, может, не очень расслышал? Так я подумала, а потом пришла домой и открыла Яндекс:
«Это каждый день доказывать 90-летний пенсионер Франц Францович Гади - самый пожилой виндсерфер страны. Францу Францовичу исполняется 90 лет и не смотря на такой почтенный возраст он не только активно занимается виндсерфингом, но и каждый день просто плавает. Франц Францевич Гади (Форраи) родился в 1925 году в городе Фрунзе (Киргизия), ныне город Бишкек. Во время Великой Отечественной войны был командиром взвода (артиллерист-минометчик) в 25-м танковом корпусе 1-го Украинского фронта (с июня 1944 до конца войны). В армии служил с 1943 по 1960 год. Заочно окончил Институт иностранных языков, Политехнический институт (вечернее отделение). Работал в ГДР инженером. 30 лет работал в Химико- технологическом институте.»
Не, это точно Франц Францевич был. Больше некому. И манера говорить его. Вряд ли он меня узнал, конечно, мы уже лет десять, если не больше, не пересекались. Давно я студию забросила, а он всё поёт...
Mira cómo se mece una vez y otra vez, virgen de flor y rama, en el aire de ayer. (с)
Из знакомых услышала "Madrid, Madrid", "Innu Inkamu" и, неожиданно и радостно, "Саэту" Серрата на стихи Мачадо (на 16:12). Всё-таки профессиональная видеозапись с хорошим звуком — нечастая штука.)
И добавочка, запись с аргентинского концерта 1998, кажется, года.
Не знаю, зачем я всё это сюда тащу. Наверное, потому что нравится?)))
Да, я услышала её в начале девяностых в фильме «Пиаф» 1974 года, который показывали по ТВ.
Кассета с записанным с телевизора фильмом до сих пор где-то лежит. И помимо знакомой уже тогда истории, прочитанной в книге Симоны Берто, я запомнила это имя: Бетти Марс. Можно было развлекаться, пытаясь вычислить, где в фильме звучит голос Пиаф, а где — запись, сделанная специально для кино этой хрупкой блондинкой с голубыми глазами, красавицей, так не похожей на маленькую страшненькую Эдит. Но кто такая Пиаф, знают все, а вот кто такая Бетти Марс?..
«Бетти Марс, урожденная Иветт Байе, родилась 30 июля 1944 в Париже. Последняя из десяти детей в семье, девочка оказывается вундеркиндом: она поступает в театральное училище, играет комедию в театре и в качестве воздушной гимнастки отбивает чечетку на трапеции. Позже девушка получает роль в оперетте «Средиземноморье», а еще позже начинает принимать участие в конкурсах вокального искусства для рекламы. Она дебютирует в мюзик-холле «Балет Велдо». Однажды вечером (это было в 1960 году) она заменяет на короткое время заболевшую танцовщицу в концертном зале «Майоль». Два месяца спустя она уже ведущая ревю, которое продержится три года. Став ведущей ревю, девушка также выступает в Бразилии и Лас-Вегасе. Ее берут на работу в «Алькасар» Жана-Мари Ривьера, где Бетти выступает, перевоплотившись в Мэрилин Монро под фонограмму «Бриллианты — лучшие друзья девушек». Именно в этом кабачке, в начале 70-х, ее замечает Фредерик Боттон. В 1971 он предлагает ей песню «Господин чужестранец» и «Да! Это был мужчина» для стороны Б.
Своим совершенным лицом, прекрасным телом и медным голосом Бетти очаровывает Францию, а также Майка Бранта, вскоре с котором они исполняют песню «Пигаль» на одной из телепередач. В феврале 1972 она записывает свою визитную карточку, песню «Мое русское кафе». Эдинбург, суббота 25 марта 1972. В сопровождении дирижера Франка Пурселя Бетти Марс представляет Францию на Евровидении с новой песней Боттона «Comé comédie». Из-за огромного успеха, песня была записана и на немецком языке. В тот же месяц ее первая долгоиграющая пластинка в 45 оборотов получает Гран-При академии Шарля Кро. В феврале 1974 она поет в Бобино, в том же представлении где выступают Пьер Дак и Франсис Бланш. В апреле она озвучивает музыкальные партии актрисы Бриджит Арьель в фильме «Пиаф» Гая Казариля, исполнив ранние песни величайшей французской певицы Эдит Пиаф. Великолепная манера исполнения, надрыв и стиль «парижского воробушка» полностью передали зрителям атмосферу парижских улиц на которых происходило становление личности великой Эдит Пиаф.
С этого момента начинается период ее турне по Европе. Но долгоиграющая пластинка в 45 оборотов, запланированная на сентябрь 1974, так и не увидит свет. Тем не менее кинематограф интересуется певицей: ее песня «Господин чужестранец» становится саундтреком к документальному фильму Мишеля Одияра «Да здравствует Франция». Двумя месяцами позже, в ноябре 1974, Бетти уже на плакате комедийного фильма того же Одияра «Целую… до понедельника». В следующем году она — звезда «Эмильены», эротического фильма Гая Казариля (музыка Нино Феррера), а в 1976, она появляется в новом фильме Лелуша «Если бы можно было это повторить», где исполняет главную песню.
В 80-е «голубка пригородов» (так ее прозвал Шарль Трене) начинает все реже и реже появляться на экранах и радио. Вопреки тенденциям времени она посвящает целый спектакль репертуару Пиаф (1983). Ее все еще можно услышать на радио «Монмартр» или в передаче «Счастье песен». В конце 1988 Бетти готовит альбом неизвестных песен Французской Революции (двухсотлетие обязывает). Но 31 января 1989 она выбрасывается из окна своей квартиры в квартале Дефанс. После трех недель комы она умирает 20 февраля в больнице Фош де Сюренн.
Она оставила нам красоту своих светлых глаз, хитрую улыбку и ретро-очарование своих песен.» (слегка отредактированный текст из группы ВКонтакте, посвящённой певице: vk.com/topic-3288200_22047808) Там же одна из участниц группы высказала не лишённое оснований мнение: «Возможно, это трагедия актрисы, у которой был голос Эдит Пиаф, но не было индивидуальности Эдит Пиаф. На одном подражательстве трудно построить стабильную артистическую карьеру (даже в пародийном жанре). А подражательниц Эдит Пиаф, насколько мне известно, было немало и достаточно талантливых.»
Mira cómo se mece una vez y otra vez, virgen de flor y rama, en el aire de ayer. (с)
ТекстA ver cuando me llamas mi número te lo apunté tres, dos, uno, veinte, cero, tres. A ver cuando me arrastras al bar donde ibamos ayer. Como entonces quisiera, volver, volver, a ver, mi amor en tu querer.
Y si para gustarte como un idiota he de seguir no soy el que te ha de convenir. Déjate de angustias de despedidas en el andén. Solamente déjame, volver, volver.
A ver cuando me llamas mi número te lo apunté tres, dos, uno, veinte, cero, tres. A ver si cuando rompas los espejos de la niñez, todavía te quieres. Volver, a ver.
Volver, a ver, mi amor en tu querer. Au revoir, au revoir.
Volver, volver, a ver, mi amor en tu querer. Au revoir, au revoir.
Volver, cuando me llamas, a ver mi amor en tu querer. Tres, dos, uno, veinte, cero, tres.
Une tache d'ombre et dans le désert Des traces de poudre et de safran Des taxis blancs, de claquements de portières Un vrai mélange de sentiments
Madrid, Madrid Le prix que je paie C'est encore quelques heures sans sommeil Pour me souvenir de toi
Puerta del Sol1 station du métro Sortie vers la Plaza Mayor2 Je suis à l'heure je crois bien que j'en fais trop Une vraie doublure dans un décor
Madrid, Madrid Tu peux me faire signe Tu peux brouiller mes mots sur la ligne Quand je parlerai de toi
Bonsoir y buenos días (et jusqu'au dernier détail) Miroir si has de ser mí espía (ses yeux derrière un éventail)3
Madrid, Madrid Les choses que je pense Ont un petit air d'accordéon rance Quand elle n'est pas avec moi
Madrid, Madrid Le prix que je paie C'est encore quelques heures sans sommeil Pour me souvenir de toi
Bonsoir y buenos días (et jusqu'au dernier détail) Miroir si has de ser mí espía (ses yeux derrière un éventail)
Toda una tarde en el Retiro4 Echando piedras a un farol Els meus amors se han derretido Con tanta luz y tanto sol
Madrid, Madrid Me pongo triste Al ver lo bien que tu te vistes Si se han a reir de ti
Une tache d'ombre et dans le désert Des traces de poudre et de safran Des taxis blancs, de claquements de portières Un vrai mélange de sentiments
Madrid, Madrid Me desesperas De tanto mover las caderas Se van a reir de ti
Madrid, Madrid.
Como una sombra en el desierto llena de polvo y de azafran, en la avenida del aeropuerto los taxis vienen y se van.
Madrid, Madrid ciudad de reyes con tanta fiebre por tus calles me voy a acordar de ti.
Puerta del Sol, boca del metro salida a la Plaza Mayor soy puntual hasta el exceso las doce me indica el reloj.
Madrid, Madrid que no te encuentro de tanto mirar hacia dentro me voy a olvidar de ti.
Bonsoir y muy buenos días (et jusqu´au dernier détail) Miroir si has de ser mi espía (ses yeux derriere un éventail)
Madrid, Madrid Les choses que je pense ont un petit air dáccordeon rance quand elle nést pas avec moi.
Madrid, Madrid ciudad de reyes con tanta fiesta por tus calles me voy a acordar de ti.
Toda una tarde en el Retiro echando piedras a un farol els meus amors se han derretido con tanta luz y tanto sol.
Madrid, Madrid me pongo triste al ver lo bien que tu te vistes si se han de reir de ti.
Bonsoir... Como una sombra en el desierto tierrra de polvo y de azafran en la avenida del aeropuerto los taxis vienen y se van
Madrid, Madrid me desesperas de tanto mover las caderas voy a llorar sobre ti.
Перевод:
Прикосновение тени и в пустыне Следы пудры и шафрана Белые такси, хлопанье дверей автомобилей Настоящая смесь чувств
Мадрид, Мадрид... Цена, которую я плачу Это ещё несколько часов без сна Для того, чтобы я вспомнил о тебе
Пуэрта дель Соль, станция метро Выход на Плаза Майор Я пришёл вовремя и я думаю, что я сделал слишком много Я так ничтожен на фоне твоей величавой красоты
Мадрид, Мадрид, Ты можешь мне подать знак Ты можешь смешать мои слова в одну линию Когда я буду говорить о тебе
Добрый вечер и буэнос диас (и до мельчайших подробностей) Ты отражаешься во всём и преследуешь меня Его глаза спрятаны за веером
Мадрид, Мадрид... Когда я о чём-то думаю От них веет мелодией старенького аккордеона Когда тебя рядом нет
Мадрид, Мадрид... Я готов заплатить Любую цену, чтобы Подольше остаться с тобой
Добрый день и буэнос диас (и до мельчайших подробностей) Ты отражаешься во всём и преследуешь меня Его глаза спрятаны за веером
Весь день на Ретиро Я бросаю камни в фонарь Моя любовь растворилась В море света и солнца
Мадрид, Мадрид... Мне становится грустно Когда я вижу, как хорошо ты выглядишь, Если над тобой посмеялись
Прикосновение тени и в пустыне Следы пудры и шафрана Белые такси, хлопанье дверей автомобилей Настоящая смесь чувств
Мадрид, Мадрид, Ты приводишь меня в отчаяние Таким количеством виляющих бёдер, Над тобой будут смеяться
Mira cómo se mece una vez y otra vez, virgen de flor y rama, en el aire de ayer. (с)
Голос пропадает быстро, буквально за пару дней, а восстанавливается оооочень долго. После второй вирусно-простудной атаки дня три я могла говорить только шёпотом, потом какой-никакой звук появился, и вот уже четвёртую неделю я не могу вернуться в нормально-интонирующее и поющее состояние. Какие уж там концерты... А из краеведческого Лара Мазур пишет, спрашивает, теребит... Я очень хочу, правда (хотя сейчас, трезво оценив свои возможности и степень их реализации, не очень понимаю, почему этого же хотят слушатели))), но время зима, вирусы летают, а я легко их подхватываю, несмотря на море, витамины, маску и прочие профилактические меры. В общем, грустно это всё... Прямо хоть вводи тэг «я НЕ пою»...
Mira cómo se mece una vez y otra vez, virgen de flor y rama, en el aire de ayer. (с)
Избавиться от боли людям помогут трансгенные мыши
Открытие механизма нечувствительности к боли позволит разработать новый тип анальгетиков.
читать дальшеПосле десяти лет попыток раскрыть механизм отсутствия болевой чувствительности у людей с редкой генетической мутацией, это удалось сделать сотрудникам UCL Medicine. После того как стало известно, что люди, которые не ощущают боли, рождаются с нефункционирующими Nav1.7 каналами, были разработаны соответствующие препараты-блокаторы. Однако они незначительно снижали болевые ощущения. И только после проведения опытов с участием трансгенных мышей обнаружилось, что при данной мутации в организме также синтезируется повышенное количество опиоидов.
В 2006 году исследователи выяснили, что для передачи болевых импульсов необходимы каналы Nav1.7. Чтобы понять, почему блокаторы данных каналов слабо воздействуют на болевую чувствительность, ученые вывели трансгенных мышей. В их организме была воспроизведена мутация людей, которые от рождения не чувствуют боли. Физиологические эксперименты показали, что в организме трансгенных мышей вырабатывается вдвое больше опиатов по сравнению с мышами из того же помета без мутации.
Когда мыши с нефункционирующими каналами Nav1.7 получали налоксон, уровень опиатов снижался, и животные начинали ощущать боль. Тогда исследователи ввели налоксон 39-летней женщине с той же редкой мутацией, и она впервые в жизни испытала болевые ощущения.
«Таким образом, теперь есть подтверждение тому, что каналы Nav1.7 действительно играют ключевую роль в восприятии боли, - говорит ведущий автор исследования, профессор Джон Вуд (John Wood). - Кроме того, теперь мы знаем, что для достижения обезболивания также необходимы опиоиды - однако в гораздо более низких дозах, чем в составе наркотических анальгетиков. Организм людей с неработающими Nav1.7 каналами всю жизнь вырабатывает опиаты на более высоком уровне, чем у других людей, и при этом без развития привыкания или серьезных нежелательных явлений. Мы уже подали заявку на создание препарата, объединяющего блокаторы каналов Nav1.7 и низкие дозы опиатов. Такое лекарственное средство должно эффективно блокировать чувствительность к боли, что уже наблюдалось в испытаниях с участием мышей без мутации».
Блокаторы натриевых каналов широкого спектра действия используются в качестве местных анестетиков, но не подходят для длительного обезболивания, поскольку вызывают абсолютную потерю чувствительности, а со временем способны приводить к развитию серьезных побочных явлений. Напротив, у людей, рожденных с неработающими каналами Nav1.7, сохранена тактильная чувствительность, а единственной побочной реакцией является неспособность чувствовать запахи. Что касается опиоидных анальгетиков, таких как морфин, они эффективно снижают боль, но при длительном применении вызывают привыкание и зависимость. При этом с увеличением дозы для достижения обезболивающего эффекта повышается количество и степень тяжести побочных реакций. Предполагается, что новый препарат будет лишен этих существенных недостатков. Исследователи планируют начать клинические испытания с участием людей в 2017 году. (c)
Риск смертности снижается в случае, если человек глубоко осознает цель в жизни
У людей с глубоким осознанием цели в жизни снижается вероятность развития сердечно-сосудистых заболеваний и общий риск смертности. Такой вывод сделан по результатам проведенного в США мета-анализа, опубликованного в журнале Psychosomatic Medicine.
Ученые из больницы св. Луки-Рузвельта в Маунт Синай в Нью-Йорке проанализировали данные о более чем 136 000 участниках из десяти исследований, проведенных в США и Японии. В исследованиях, проведенных в США, оценивали наличие и глубину осознания цели в жизни. В исследованиях, проведенных в Японии, анализировали понятие «икигай», которое означает «ощущение собственного предназначения в жизни». Средний возраст участников составлял 67 лет, наблюдение продолжалось в среднем семь лет. В течение этого времени более чем 14 500 участников умерли, и у более чем 4000 развились сердечно-сосудистые осложнения, такие как инфаркт миокарда или инсульт.
Анализ данных убедительно свидетельствует о том, что глубокое осознание цели в жизни снижает общий риск смерти. После корректировки на различные факторы уровень смертности оказался на 20 процентов ниже. Кроме того, риск развития сердечно-сосудистых осложнений у участников с глубоким осознанием цели в жизни также был ниже.
Исследователи полагают, что необходимы дальнейшие исследования для надлежащей оценки влияния глубокого осознания цели в жизни на здоровье и предотвращение болезней. Связь может включать как психологические причины, такие как создание защитной зоны системных ответов организма на стресс, так и поведенческие, например здоровый образ жизни. (с)
"Моей Росите уже восемьдесят..." "Всё-то она спешит, — говорит няня, — и никак ее не удержишь. Когда маленькая была, я ей всякий день говорила сказку, как она будет старушкой: "Моей Росите уже восемьдесят..."
Сегодня Росите эти самые восемьдесят: 12 декабря 1935 года состоялась премьера пьесы. "Донья Росита, девица, или Язык цветов" была поставлена в Барселоне труппой Маргариты Ксиргу.
"Сейчас я пишу комедию, в которую очень верю: "Донья Росита, девица, или Язык цветов", пьеса для семейного чтения в четырех садах. Это комедия в пастельных тонах из городской жизни, чуть тронутая мягкой иронией, слегка — беззлобно — шаржированная. В ней разлито нежное очарование прошлых времен. Многих удивит, я думаю, мое обращение к тем временам, когда соловьи действительно пели в садах, а цветку поклонялись, как в романе. Юность наших матерей и отцов — какое это было чудесное время; время тюрнюров, кринолинов: 1890, 1900, 1910", — рассказывал Лорка в интервью 15 декабря 1934 года.
"...он пожелал передать в драматургической форме гранадскую атмосферу и дух этого города... — пишет в своей работе о пьесе брата Франсиско Гарсиа Лорка. — Вероятно, чтобы отразить душу города (самого поэтичного и печального среди больших городов Андалузии), нужна была временная дистанция — автор словно бы стилизует старую фотографию, где излишние подробности не бросаются в глаза... Помню, с каким воодушевлением говорил Федерико о прическах "валиком" и рукавах буфф. Думаю, что имя главной героини — Росита — он выбрал, когда замысел комедии еще не оформился.
Во время одного из наездов Федерико в Мадрид Хосе Морено Вилья, библиотекарь Королевского дворца, прочитал ему из сочинения по ботанике XVIII века отрывок, в котором описывалась rosa mutabilis...; эта разновидность розы замечательна тем, что распускается она алой, и цвет ее становится всё ярче, затем цветок начинает бледнеть и, увядая, становится совсем белым. Федерико рассказал об этом в одном из интервью, упомянув, что замысел комедии родился у него в 1924 году.
И когда Морено Вилья закончил эту чудную историю, комедия моя была уже готова. От начала и до конца. Она явилась мне цельной и завершенной, тем не менее до сих пор я не брался за нее. Это время выткало ее сцены и переложило в стихи историю цветка".
Она раскрывается утром и кажется крови красней. Роса на нее не ложится, боясь испариться на ней. Она распускается в полдень, твердея, словно коралл. Дробится о стёкла солнце, чтоб отблеск на ней заиграл. Когда принимаются птицы на ветках петь и играть и вечер к морским фиалкам приходит без сил умирать, — белеет она, как белеет, от слез побледнев, щека. Когда ж раздается устало звучанье ночного рожка и звездам время подняться, и звукам время стихать, — задетые тьмой, начинают ее лепестки опадать.
(Перевод Овадия Савича.)
Л. называет свою пьесу комедией — и в то же время говорит о трагизме ее темы: "В пьесе затронута одна из трагедий испанской жизни — речь идет о старых девах..."
"Все силы ее души, — пишет о Росите Н.Р. Малиновская, — истрачены на ожидание, бесплодное, долгое и горькое, как жизнь, но любовь ее неизменна. Это прекрасно, печально, наконец, смешно. Прекрасно потому, что в этой любви — вся ее душа. Печально потому, что только она одна на всем свете умела так ждать: все двадцать пять лет с той же любовью, что и в первый день разлуки. Смешно, потому что в руках у старухи тот же девичий веер..."
Дон Франсиско вспоминает, что Лорка писал пьесу в их гранадском саду "с той лихорадочной поспешностью, которая всегда охватывала Федерико, когда он творил. Чтобы вернее передать атмосферу начала века, он, обычно столь небрежный к мелочам, позаботился о точности примет времени. Он разыскал журналы тех лет (кажется, среди них была "Испания и Латинская Америка в иллюстрациях"), какие-то книжки и альманахи начала века — уж и не знаю, где он их раздобыл, — помню их разрозненными, загромождающими его стол. На одной из таких страниц было описание языка цветов, языка вееров и еще, кажется, языка печаток — все эти языки упомянуты в пьесе".
Брат пишет и об исторически достоверных деталях, о чуть утрированной атмосфере начала века — названия тканей, музыкальных пьесок, модных сувениров... "В канву эпохи вплетаются и собственные воспоминания автора. Пожалуй, их здесь больше, чем в какой-либо другой драме Федерико". Воспоминания о старом учителе-неудачнике из частного коллежа, о многоречивом университетском профессоре, о жеманных гранадских девицах и гранадской "церковной псевдоаристократии"... А еще — добавлю от себя — конечно же, о няне, об их (семьи Лорки) любимой Долорес, которая стала прототипом Няни в пьесе.
"Но сам образ доньи Роситы, женщины, увядающей в ожидании любви, которая так и не приходит, не раз повторяется в творчестве Федерико. В первой же его книге стихов есть страстная элегия, вдохновленная уже немолодой тогда гранадкой, чье имя — Маравилья (чудо) — как нельзя более подходило ей, самой блистательной смуглой красавице из всех, каких я видел. Другие подобные судьбы мы знали из семейных преданий, например: мы были еще совсем маленькими, когда возлюбленный одной из наших родственниц уехал в Америку, мы, конечно, его не помнили, но нам рассказывала о нем мама; эта история тоже нашла отражение в "Донье Росите".
Как бы то ни было, образ доньи Роситы, связанный с самыми давними воспоминаниями поэта, не мог не соотноситься с самой Гранадой, ставшей для Федерико символом несложившейся судьбы; для него это заброшенный город на берегах реки времени".
Я люблю "Донью Роситу" — и донью Роситу) — больше, чем могу выразить словами. Поэтому я ничего и не буду пытаться ими выразить. Пусть просто —
Быстро входит Росита. На ней розовое платье по моде 90-х годов, с буфами и лентами.
Росита. А шляпа? Где моя шляпа? На колокольне у святого Людовика уже отзвонили тридцать раз!
И эти радостные шляпка с зонтиком юной Роситы из первого акта, и вот это платье доньи Роситы —
работы Мануэля Фонтанальса. Он был художником по костюмам. А декорации делал Зигфрид Бурманн (Sigfrido Burmann) — друг Лорки, немец по происхождению, в молодости живший в Гранаде. Мне хочется их упомянуть, потому что театральных художников часто забывают, как-то недооценивают их вклад в успех спектакля.
А успех "Доньи Роситы" был огромным. Спектакля ждали, в день премьеры толпа осаждала театр, к кассам тянулись длинные очереди. И премьера каталонскую публику не разочаровала. (Хотя там не только каталонцы были. Там присутствовало еще, например, много специально приехавших из Мадрида журналистов, театральных критиков.) Овации начались уже после второго акта. Лорке и актерам пришлось выходить на сцену восемь раз)), прежде чем зрители успокоились и дали продолжать пьесу. Конечно, Лорке всё это было особенно приятно потому, что в зале были его брат и сестра — Пако и Исабелита, тоже приехавшие в Барселону на премьеру.
...Вот сейчас, этим самым вечером 80 лет назад, в Teatro Principal гремят овации, публика выражает своё восхищение, критики уже мысленно сочиняют хвалебные рецензии — и никто, разумеется, и подумать не может, что это последняя пьеса Лорки, поставленная при его жизни.
Тетя (входит). Если будет такой ветер, не останется ни одной розы. Кипарисы у беседки почти касаются стен моей спальни. Как будто кто-то хочет испортить сад, чтобы не было больно его оставить.
Няня. Никогда он не был красивым. А пальто вы надели? А шарф? Вот так, хорошо закутаемся. (Помогает Тете одеться.) Мы туда придем, а обед у меня сготовлен. На сладкое - крем, ваш любимый, золотистый, прямо как цветочек бархатца. (Голос Няни полон глубокого волнения.)
Слышен стук.
Тетя. Это дверь теплицы. Почему ты ее не закрыла?
Няня. От сырости не закрывается.
Тетя. Всю ночь будет хлопать.
Няня. Мы не услышим...
Сцену окутывает мягкий вечерний сумрак.
Тетя. Я услышу. Я ее услышу.
Входит Росита, бледная, в белом платье, в длинном, до полу, пальто.
Няня (храбро). Идем!
Росита (слабым голосом). Вот и дождь. Все уйдут с балконов, не будут на нас смотреть.
Тетя. Так лучше.
Росита (пошатывается, опирается на стул. Няня и Тетя не дают ей упасть).
Когда же ночь наступает, тогда опадает она.
Они уходят, и сцена пуста. Хлопает дверь. Открывается балкон в глубине сцены, белые занавески колышет ветер.
Mira cómo se mece una vez y otra vez, virgen de flor y rama, en el aire de ayer. (с)
Была в моём детстве такая замечательная книжка, сборник американского фольклора — от индейских легенд до песен протеста типа «Шестнадцати тонн». Вспомнила я о ней, увидев в отзывах на фильм «В сердце моря» название Нантакет. Пошла в Гугл — и вуаля! 1976 год, издательство «Молодая гвардия».
Можно читать онлайн, можно скачать fb2. Очень рекомендую. Я в нежном возрасте особенно любила индейские легенды и байки про ковбоев — Дэви Крокета, Майка Финка, Поля Баньяна, Пекоса Билла и других. И, кстати, именно из этой книжки я узнала о «Бостонском чаепитии».
А ГДЕ ЖЕ САД МАТУШКИ ХАКЕТ?
Рыбу в проливе Нантакет обычно выходят удить на быстроходных парусных шхунах. Команда запасает побольше свежих овощей, мороженого мяса, всяких консервов и пускается в долгое плавание. Пока брюхо корабля заполнится треской доверху, проходит месяца три–четыре, не меньше.
Самое трудное — определить рыбное место. Обычно, где глубже, там и рыбы больше. Но не просто глубже, а какое тут дно, вот что главное. Хороший капитан раскроет все тайны морского дна с помощью одного только лотлиня. Всякий лот заканчивается свинцовой чашечкой, в которую набивается ил, песок, морская земля. Ее вытаскивают и изучают. Она‑то и говорит опытному моряку, как идет жизнь под водой.
Так вот, жил в Нантакете один старый капитан, который, попробовав землю из чашечки своего лота, мог без ошибки сказать, точно, в каком месте залива находится сейчас его посудина. Кроме него, никто так не умел!
Однажды члены его экипажа решили подшутить над своим стариком и подсыпали в лот глинистой земли из их родного города. А потом и спрашивают капитана:
— Как вы считаете, где мы сейчас находимся?
Старый рыболов по своей привычке взял в рот щепотку земли из свинцовой чашечки. Да как гаркнет:
— Беда! Наш Нантакет затонул! Точно под нами сейчас сад матушки Хакет!
ПЕКОС БИЛЛ
читать дальшеКаждый и всякий в стране скотоводов скажет вам, кто такой Пекос Билл. Он был самый дикий на Диком Западе. И не кто‑нибудь, а именно он изобрел лассо. Он вырос среди койотов и знать не знал, пока ему не стукнуло десять лет, что он не койот, а человек.
А случилось все так. У отца его было большое ранчо на Ред–Ривер, то есть на Красной Речке, в восточном Техасе. Жилось ему там прекрасно, пока по соседству, в двух днях езды от него, не появилось еще одно ранчо. (В Америке так называют скотоводческую ферму — ранчо.) И отцу Пекоса Билла показалось, что жить стало тесновато. А потому он посадил на повозку двадцать семь своих детишек, включая Билла, который только совсем недавно родился, и двинул дальше, на Запад.
Дороги в то время были плохие, все в колдобинах и ухабах, и повозку трясло и качало. На одном повороте, как раз у реки Пекос, ее так подбросило, что малютка Билл скатился на землю.
Но лишь только через две недели и одиннадцать дней родители пересчитали снова своих детей. На этот раз их сказалось всего двадцать шесть. Однако сами согласитесь, ехать назад, чтобы искать Билла, было уже поздновато.
К счастью, с Биллом обошлось все благополучно. Он пристал к стае койотов и выучился их языку. А в ответ научил койотов выть. В те далекие времена в Техасе была такая жизнь, что выть умел каждый, так что Биллу ничего не стоило постичь эту науку еще до того, как он упал с повозки.
Билл так и не отставал от койотов, пока ему не исполнилось десять лет. И вот в один прекрасный день, рыская то кустам, он повстречался с ковбоем. Ковбой увидел совсем голого мальчишку и очень удивился.
— А где же твоя ковбойская шляпа? — спросил он Билла. — Ковбой без шляпы не человек.
— А я не человек, — сказал Билл, — я койот. Видишь, у меня блохи?
— У каждого ковбоя есть блохи, — ответил ковбой. — Никакой ты не койот, ты человек! Хочешь, докажу? Если бы ты был койотом, у тебя рос бы хвост. А где у тебя хвост?
И Билл понял, что никакой он не койот. И он очень сконфузился, что разгуливает по прерии без ковбойской шляпы. Он ушел от койотов и прибился к ковбоям. Ему достали роскошную ковбойскую шляпу с десятью галунами. Потом из трех техасских шкур сшили настоящие ковбойские штаны, или техасы, как их еще называют. Не хватало только коня. Большого коня. Я забыл вам сказать, что Билл рос очень быстро, и, когда он садился на обыкновенного коня, каких было полно на каждом ранчо, ноги его волочились по земле.
Ничего, Билл и тут нашелся. Не зря он провел детство среди койотов. Он отправился в горы, чтобы поймать там медведя–гризли, самого большого, какие водились в тех местах. Он решил гонять его до тех пор, пока гризли не выдохнется, и тогда он приведет его на ранчо как ручного.
Все так и вышло. Билл вскочил на гризли верхом, обхватил ногами его бока, зажав словно в ножницы, обнял крепко за шею и дал шпоры. Медведь так и взвился. Он скакал, и брыкался, и подбрасывал Билла, выгибая спину, доставая на дыбы, пытаясь его свалить, сбросить, растоптать, добить, вымотать. Вверх–вниз, туда и обратно, вприскочку, в галоп, медведь кружился на месте, выделывал мертвые петли и наконец сдался.
Пекос Билл сроду не получал такого удовольствия. Вот тогда‑то, въезжая на ранчо верхом на укрощенном гризли, он и поделился с ковбоями своим великим открытием: как объезжать дичков, будь то медведи или дикие мустанги.
Ковбои, конечно, оценили его открытие. Но Пекосу Биллу пришлось еще долго повозиться, прежде чем превратить всех дичков в объезженных лошадей.
В конце концов Билл просто выдохся и предоставил диким мустангам самим учить друг друга. Но тогда ему стало вдруг скучно, и он почувствовал себя таким брошенным и никому не нужным. Правда, ненадолго. Лошади — это еще не все в жизни ковбоя. В Техасе было полным–полно и другой скотины. И Билл, подумав, решил, что она тоже заслуживает его внимания. Конечно, он был не дурак и прекрасно понимал, что характер и привычки длиннорогих техасских коров изменить нельзя. Они были слишком не способны к учению. А вот над внешним видом их он поработал.
Билл придумал тавро — клеймо. Каждую корову Билл метил своим клеймом. В этом деле он оказался просто художник. Какие изящные и дивные картинки он рисовал раскаленным железом на боку у каждой длиннорогой техаски, которую встречал!
Когда Билл жил на ранчо и приходило время клеймить скот или охотиться на медведя и на бизона, для него пригоняли не меньше трех фургонов со съестными припасами. Три повара днем и ночью трудились на него, иначе он бы умер с голоду.
Уже в те времена в Техасе было много скверных людей и отчаянных головорезов. За ними Билл тоже охотился. Стрелок он был меткий. Бил без промаха, так что пришлось ему сделать свое личное кладбище для тех бандитов, по которым он не промахнулся. Мало того, он даже открыл добычу мрамора, чтобы ставить им намогильные памятники.
Примерно в то время он и придумал свое знаменитое лассо. У всех ковбоев был особый кнут, которым они напоминали лошадям, что не следует забывать те уроки, каким их научили. Однажды Билл ехал верхом на своем медведе, и по дороге им попалась гремучая змея. Она свилась такой замысловатой петлей, что Билл глаз от нее не мог отвести. Тут ему и стукнуло в голову: а нельзя ли будет повторить такую же петлю для дела?
Как‑то Билл ставил тавро на одного слишком буйного бычка, который никак не хотел вести себя смирно. Еще немного, и не Билл, а бык готов был пропечатать на его боку тавро своими длинными рогами.
— Послушай, — сказал Билл своей приятельнице гремучей змее, — помоги мне поставить на место эту непослушную скотину.
Гремучая змея охотно согласилась. Она свернулась кольцом и ухватила себя зубами в середине спины. Получилась большая мертвая петля. Билл сразу смекнул, что, если он возьмет змею за хвост и набросит петлю на быка, он наконец заставит тупую скотину стоять смирно. Так он и сделал, и все получилось очень удачно. Только одно огорчило Билла: гремучая змея сама себя убила, потому что зубы‑то у нее были ядовитые.
«А почему бы не заменить змею веревкой?» — подумал Билл.
Вот так он изобрел лассо.
С тех пор все ковбои пользуются лассо. Причем Билл так набил себе руку на этом деле, что уже мог одним броском заарканить целое стадо длиннорогих техасок.
И все это время, что он работал в Техасе, Билл ездил верхом на великане гризли. Он нежно любил его, что верно, то верно, и все‑таки он мечтал о коне, как и все ковбои. И однажды он услыхал о стоящем жеребце, которого видели в штате Нью–Мексико. То был гигантский белый жеребец, как раз ему по росту. Билл тут же решил его разыскать.
Уж будьте уверены, он нашел этого жеребца, и поймал его, и взнуздал, и сел на него верхом. Билл уверял, что конь уже объезжен. Для Билла он был объезжен. Однако если кто другой пытался сесть на него верхом, он тут же оказывался внизу и пахал носом землю. Этот жеребец был такой драчун и брыкун, что ковбои прозвали его Покровитель Вдов. Вернее бы его назвать — Делатель Вдов, потому что он губил мужей, делая их жен вдовами, да только так не говорят.
Даже лучший друг Билла — Джек из Техаса — не мог ездить на Покровителе Вдов. В первый же раз, как он попробовал сесть на него верхом, он в два счета оказался выброшенным из седла и приземлился не куда‑нибудь, а на пик горы Пайк. Это был первый случай, когда человек попал на вершину горы Пайк. Но как спуститься вниз, Джек из Техаса не знал и чуть не умер там с голоду, пока Пекосу Биллу не рассказали, что случилось. Он тут же бросил лассо, заарканил Джека из Техаса и стащил его с горы. Так Джек был спасен и по гроб жизни остался благодарен за это Пекосу Биллу.
К тому времени Пекос Билл стал уже таким знаменитым ковбоем, что всегда был первым и главным на самых больших ранчо страны скотоводов. Как‑то ночью он ехал по бескрайней прерии, как вдруг натолкнулся на большой кораль, где объезжали лошадей. Вокруг собралось много ковбоев.
— Кто у вас главный? — спросил Пекос Билл.
Огромный детина — Билл сроду таких не видывал, в нем было почти два метра с четвертью — глянул на Билла и сказал:
— Был я. А теперь будешь ты.
Вскоре Пекос Билл свел дружбу не только с ковбоями. Например, с первым стрелком Пли Смитом. На состязании стрелков Пли предлагал сопернику разрядить свой кольт в воздух. И пока пуля его летела, Пли успевал прицелиться, выстрелить и расколоть летящую пулю ровно надвое.
А еще с музыкантом. Губошлеп был великий музыкант. Как он играл на губной гармошке! Когда он подносил грамотку к губам и начинал играть, все койоты в округе громко выли. Пекосу Биллу так нравилось исполнение Губошлепа, что он решил пригласить еще и певца, чтобы он пел под аккомпанемент гармошки. Так родились первые ковбойские песни.
Друг Пекоса Билла Пузан Пикенс был знаменит тем, что, если он становился к вам боком, вы его просто не видели — такой он был худой. Его вполне могли прозвать Невидимка Пикенс, а уж никак не Пузан.
Повара в лагере Пекоса Билла звали Гарри Поджарка. Лучше него никто на свете не пек блинов. На своей большой сковороде он выпекал сразу семнадцать блинов. Мало того, он мог и перевернуть все семнадцать сразу! Он брал сковороду, раз! — встряхивал ее, и все блины подлетали в воздух и разом переворачивались. Вот это был мастер! Правда, иногда он так высоко подбрасывал блины, что, вместо того чтобы шлепнуться на сковороду, они так и оставались в воздухе. Некоторые до сих пор там летают. Вот почему люди говорят, что видели летающие тарелки. Издали они и вправду очень похожи.
Однажды все ковбои собрались посмотреть, как Пекос Билл будет седлать Брыкуна, второго своего жеребца. Брыкун мог брыкаться шесть дней подряд, а Покровитель Вдов еще и воскресенье. Из ковбоев один Пекос Билл умел ездить верхом на обоих. А на чем, спрашивается, он не ездил? На всем, на что можно было сесть верхом. И никто его ни разу не сбросил. Так утверждал сам Пекос Билл. И вот ковбои собрались, чтобы побиться об заклад: нет, не на всем он может ездить верхом, кое‑кто его все‑таки сбросит. И этот кое‑кто — страшный ураган торнадо.
Билл клюнул на такое пари и вышел на равнину пооглядеться, не виден ли где черный смерч или грозовая туча. Наконец налетел настоящий ураган. Он крутил, и скакал, и резвился, словно необъезженный дикий мустанг.
— Вот на таком не грех и прокатиться верхом! — заявил Билл.
Не теряя времени, Билл раскрутил свое лассо, накинул на шею урагану и попридержал его за уши, пока седлал и садился верхом.
— На Пороховую Речку! — закричал Билл. — А ну, в галоп! — И он дал шпоры урагану.
Какие только номера не выделывал ураган по дороге через штаты Нью–Мексико, Аризона, Калифорния и обратно! Но все напрасно, Билл сидел крепко в седле. Наконец ураган сдался и вылился весь дождем.
Билл, конечно, понимал, что такой ливень даром не пройдет, он снесет все на своем пути. Поэтому он забежал вперед тучи, которая как раз высматривала на земле местечко, куда бы вылиться, и врезался каблуками в землю, чтобы вырыть для воды глубокие канавы, да с такой силой, что раскрошил шпорами твердые валуны. Вот откуда взялась река Рио–Гранде.
Вернувшись на ранчо, Билл нашел своих ребят сидящими на ограде кораля. А с ними вместе еще каких‑то людей, каких прежде Пекос Билл в глаза не видел. И одеты они были как‑то непривычно и по–чудному. Они чуть смахивали на ковбоев, что верно, то верно, но Билл не мог не ухмыльнуться, увидя, как они расфуфырились.
Джек из Техаса объяснил Биллу, что они с Востока и называют себя «янки». И сказал, легонько подтолкнув Билла плечом:
— Только посмотри, как они ездят верхом.
Билл глянул, и ухмылка его расплылась во весь рот. Шире и шире. И вот он уже громко смеялся, глядя на расфранченных «янки». Как они ездят верхом! Вот умора! Билл держался за живот, и смеялся, и хохотал, просто не мог остановиться.
Это и прикончило Пекоса Билла. Бедняга лопнул от смеха.