http://www.grafomanov.net/poems/author/acrol/
ЛЮБОВЬ СПИТ В ГРУДИ ПОЭТА
El amor duerme en el pecho del poeta
Поймёшь ли ты, люблю тебя я как?
Ведь спишь во мне ты сладостно и юно.
Кто по следам твоим летит сквозь мрак
и угрожает голосом чугунным?
В мою больную грудь звезды маяк
проникнуть хочет. Час какой-то смутный.
От ран глубоких не спастись никак,
где крылья духа треплет ветер лютый.
В садах – людские маски. Что за вид?
Все скачут, смерти нашей ожидая.
Спи, жизнь моя, как эта полночь спит!
Зажглась луна, за нами наблюдая.
Прислушайся, как кровь моя бурлит,
из тела нежной скрипки вытекая!
продолжение дикого гона и беспросветной пургиГОНГОРИАНСКИЙ СОНЕТ,
В КОТОРОМ ПОЭТ ПОСЫЛАЕТ
СВОЕЙ ЛЮБВИ ГОЛУБЯ
Soneto gongorino en que el poeta
manda a su amor una paloma
Турийский голубок – белеют перья,
нежней очей и шеи нет в округе,
я шлю его тебе как знак доверья,
как лавры Греции и сердца стуки.
Пусть он летит, легко пространство меря
жемчужно-пенным инеем разлуки, --
вскипая, словно дивные поверья,
слетят с горячих крыльев снега звуки!
По белизне погладь его рукою –
и заиграет снежная соната,
и хлопьев дивной нежности игрою
тебе моя покажется награда.
Так узник страсти с горькою тоскою,
тебя не видя, плачет. Где отрада?!
ПЕСНЯ
CanciOn
Плыл аромат, над сердцем тихо тая,
где ветром округлялась в небе трасса.
Смолкало сердце, север побеждая.
Оставив вас, хочу один остаться.
В звезде полярной, в небесах казнённой,
и в компасе, на глубине бездонной.
ПОДСТРОЧНИК "ПЕСНИ".
Медленный запах и сердце без гаммы,
Воздух, определенный в округлом,
сердце остановившееся, победитель севера,
хочу оставить вас и остаться один.
На обезглавленной Полярной звезде.
На сломанном и утопленном компасе.
И для сравнения. Вот как перевёл эту миниатюру Анатолий Гелескул,
включив её в красный двухтомник (М.,т.2,1975. с.97)
ПЕСНЯ
Пора проститься с сердцем однозвучным,
с напевом безупречнее алмаза -
без вас, боровших северные ветры,
один останусь сиро и безгласо.
Полярной обезглавленной звездою.
Обломком затонувшего компАса.
Ощущается, что слова "АЛМАЗ" и "БЕЗГЛАСО" придуманы
переводчиком для рифмы. Во всяком случае, когда я переводил
это стихотворение, "АЛМАЗ" мне в голову не приходил, хотя
есть у Лорки отдельное стихотворение под названием "Алмаз".
НОЧЬ БЕССОННОЙ ЛЮБВИ
Noche del amor insomne
Нас полночь позвала – и в замок лунный
вошли мы. Я рыдал. Ночь хохотала.
Твоё ко мне презренье возрастало:
когда я трепетал голубкой юной.
Нас ночь к земле безжалостно пригнула,
твоя слеза в святой дали витала,
моя же боль агонию впитала
бессильем сердца из песка и гула.
Рассвет устами слил нас воедино,
источнику студёной крови вторя.
Легко лилась она, как сонатина.
И солнце сквозь балкон, как волны моря,
плеснуло так наивно и невинно,
как сердце, ускользавшее от горя.
ПОЭТ РАЗГОВАРИВЕТ ПО ТЕЛЕФОНУ
СО СВОЕЙ ЛЮБИМОЙ –
EL POETA HABLA POR TELEFONO CON EL AMOR
Твой голос дюну сердца орошал
в кабинке из лазурного сандала.
На юге ног моих весна настала,
на лбу, где север, – папоротник ал.
Сосну из света Бог, видать, соткал,
она тихонько песню напевала,
и плач меня – душа уж не рыдала –
венком надежды смелой увенчал.
Я выбрал голос, нежен он, как мама.
Люблю его. Он ласков и далёк,
и трепетен, и сладок несказанно.
Далёкий, будто раненая лама,
и нежен, словно плачущий снежок,
достигший чувств моих сквозь сон тумана.
ПРИМЕЧАНИЕ ПЕРЕВОДЧИКА.
Как только я взялся переводить на русский язык этот испанский сонет,
первые же два слова напомнили стихи Анны Ахматовой:
Мне голос бы. Он звал утешно,
Он говорил: «Иди сюда…»
Вспоминались и другие ахматовские стихи, в которых фигурировал голос:
Смотреть, как гаснут полосы
В закатном мраке хвой,
Пьянея звуком голоса,
Похожего на твой.»
Или же замечательные лирические строки:
«Я слышу иволги печальный голос
И лета пышного приветствую ущерб,
А к колосу прижатый тесно колос
С змеиным свистом срезывает серп.»
Сонет был переведен мною впервые в начале 70-х годов, но напечатать его
в двухтомнике 75-го года, как и другие сонеты, не удалось. Эти стихи решили вообще не печатать ни в чьих переводах. Видимо, сонет этот никому не удалось перевести на русский язык. Лишь спустя целое десятилетие, когда вышло в свет повторные издание двухтомника (1986) «Избранных произведений» Лорки, впервые появился перевод сонета Анатолия Гелескула, где пропал образ груди как песчаного холма за морским берегом и возникли отсутствовавшие в оригинале «дрожь в теле», «небесная манна», "тёмная глухомань», «озноб»… Но больше всего в переводе удивила характеристика голоса: «Такой далёкий, словно из-за гроба». И мне показалось, что мой «совершенно безгробный» перевод многолетней давности как бы ожил, воскрес на фоне нового, наконец-то возникшего почему-то из-за гроба, выполненного Анатолием Гелескулом.
И так далее, и так далее, и так далее. Можно вытащить на одну страничку ВСЕ переводы сего замечательного автора, но я предлагаю особо понравившееся кидать в комментарии. Для полноты картины, ткскть.)))))
А напоследок — внимание! — наезд этого Прекрасного Пырывотчега на еще более Прекрасного!
Пародия
ЗАУПОКОЙНЫЙ НОКТЮРН ПЕРЕВОДЧИКА
Её благословил
в последний путь карась.
Гарсиа ЛОРКА
(«Заоконный ноктюрн о русалочке»
Перевод Михаила ВЛАДИМИРОВА)
– Мертва русалка. Что нам делать?
Русалку мы не оживим, –
рыдает, сокрушаясь, стерлядь,
и плачет жабрами налим.
Весьма печальны эти вести
о той русалке молодой:
своим хвостом русалку крестит
карасик в ризе золотой.
– В последний путь скользит русалка! –
тост произносит чёрный лещ,
свечу держа у катафалка. –
Как серебристый сиг был вещ!
– Куда плыла русалка? К дому ль?
А может, за рубеж рвалась? –
спросили дружно сом и омуль.
– Судьба – злодейка! – молвил язь.
– Вы переводчику поверьте:
плыла русалка за Урал! –
стихи кропал, узнав о смерти,
амур седой, как адмирал.
Минтай метал слезу-икорку.
Текла в морской залив река.
Переводил Гарсиа Лорку
Владимиров. А на фига?!
Редакция в лице Дона Роза предложила вариант:
«Переводил Гарсиа Лорку
И Яни тоже. НАФИГА?!»
Да что ж они все к Лорке-то пристали?!
Ищо один пырывотчег
http://www.grafomanov.net/poems/author/acrol/
ЛЮБОВЬ СПИТ В ГРУДИ ПОЭТА
El amor duerme en el pecho del poeta
Поймёшь ли ты, люблю тебя я как?
Ведь спишь во мне ты сладостно и юно.
Кто по следам твоим летит сквозь мрак
и угрожает голосом чугунным?
В мою больную грудь звезды маяк
проникнуть хочет. Час какой-то смутный.
От ран глубоких не спастись никак,
где крылья духа треплет ветер лютый.
В садах – людские маски. Что за вид?
Все скачут, смерти нашей ожидая.
Спи, жизнь моя, как эта полночь спит!
Зажглась луна, за нами наблюдая.
Прислушайся, как кровь моя бурлит,
из тела нежной скрипки вытекая!
продолжение дикого гона и беспросветной пурги
Да что ж они все к Лорке-то пристали?!
ЛЮБОВЬ СПИТ В ГРУДИ ПОЭТА
El amor duerme en el pecho del poeta
Поймёшь ли ты, люблю тебя я как?
Ведь спишь во мне ты сладостно и юно.
Кто по следам твоим летит сквозь мрак
и угрожает голосом чугунным?
В мою больную грудь звезды маяк
проникнуть хочет. Час какой-то смутный.
От ран глубоких не спастись никак,
где крылья духа треплет ветер лютый.
В садах – людские маски. Что за вид?
Все скачут, смерти нашей ожидая.
Спи, жизнь моя, как эта полночь спит!
Зажглась луна, за нами наблюдая.
Прислушайся, как кровь моя бурлит,
из тела нежной скрипки вытекая!
продолжение дикого гона и беспросветной пурги
Да что ж они все к Лорке-то пристали?!