Не терпится, делюсь с подругами в квипе))) Знаю, что еще не дочищено, не доредактировано, но информация интересная.
Для тех, кто не читал оригинала.
Цитата в сопровождении моего пояснения (текст самого Гибсона в кавычках, остальное - "отменятина" )
Отрывок первый, со стр.252.
Преамбула: в НЙ Федерико нашел несколько мест (ессно, связанных с испанской культурой), где сразу же занял место всеобщего любимца и центра любой компании, одно из этих мест был Испано-американский союз, и он там часто выступал и просто бывал) и вот, в журнале этого Союза, под названием "Альгамбра", появилась статья некоего Даниэля Соланы. А в ней было:
читать дальше"Студенты Колумбийского университета, негры-лифтеры Фернальд-Холла, телефонистки на нижнем этаже хорошо знают низкие приветственные поклоны, своеобразную походку, любовь к преувеличениям и обаяние Федерико Гарсиа Лорки. Потому что автор "Цыганского романсеро" никогда не говорил и не писал ни на одном языке, кроме андалусского испанского; и сейчас у него нет другого инструмента для того, чтобы рассказать о себе своим американским друзьям, кроме музыки его песен, его смеха и забавной манеры говорить - как у талантливого ребенка, избалованного безумными феями".
"Талантливый ребенок, избалованный безумными феями" - как вам это нравится?
Отрывок второй, со стр. 261. Сначала комментарий (короткий пересказ, введение в обстоятельства).
С Филипом Каммингсом Федерико познакомился еще в Рези в середине двадцатых. Естественно, произвел на американца глубокое впечатление, и когда Лорка написал ему о своем приезде в Штаты, с энтузиазмом пригласил поэта в гости, к себе на ферму (точнее, на родительскую) в штат Вермонт. Когда в Колумбийском универе закончился семестр, Федерико поехал в Вермонт, где провел 10 дней.
Каммингс - очень наблюдательный и порядочный товарищ, к Федерико он отнесся тепло и уважительно, и отрывки из его дневника (который, как пишет Гибсон, с самого начала задумывался как публичный), а также "обычные" воспоминания дают достаточно пищи для размышлений.
"Филип Каммингс знал, хотя и не приводя в своем дневнике всех подробностей, что Лорка страдал. И похоже, что поэт тоже поведал ему только часть того, что заставило его чувствовать себя несчастным. Годы спустя Каммингс рассказал, что во время своего визита к нему Лорка доверил приятелю запечатанный конверт, содержащий личные бумаги, и попросил его сохранить этот конверт. В 1961 году Каммингс открыл конверт и обнаружил внутри 53 рукописных листка, содержимое которых в 1974 году он описал как
"горькое, но убежденное обвинение в адрес людей, старавшихся уничтожить, сломать его, убить его поэзию и не дать ему стать известным. В этих записях он нападал, порой путано и сбивчиво, на тех, кому выказал свое уважение и доверие и кто на самом деле не заслуживал его. У меня создалось впечатление, что он чувствовал себя физически и эмоционально преданным."
Единственное имя, которое вермонтец опознал наверняка среди упомянутых поэтом "нападавших" на него, было имя Сальвадора Дали. В конце рукописи Каммингс обнаружил приписку: "Филип, если я не попрошу тебя вернуть эти записи в течение 10 лет или если со мной что-нибудь случится, Богом заклинаю тебя уничтожить их."
Чтя память погибшего друга и уважая его желание, Каммингс выполнил его просьбу и сжег эти бумаги на следующий день после того, как вскрыл конверт - поступок, о котором впоследствии он все же сожалел.
Исчезновение этих документов - невосполнимая потеря, ведь ясно, что они содержали важнейшие сведения о круге общения поэта до его отбытия в Нью-Йорк. Но благодаря комментариям Каммингса мы хотя бы знаем, что Лорка чувствовал себя преданным, когда приехал в Штаты, неважно, насколько это чувство соответствовало действительному положению вещей; и упоминание Дали, возможно, подтверждает его убежденность в том, что в своем фильме "Андалусский пес" живописец и Бунюэль выставили его на посмешище."