Просто прочтите - кто знает язык оригинала, те на языке оригинала. Кто не знает - в переводе (хотя и несколько топорном, но за неимением другого... а может, кто переведет более... адекватно?..
MANIFIESTO Yo no canto por cantar
ni por tener buena voz
canto porque la guitarra
tiene sentido y razon,
tiene corazon de tierra
y alas de palomita,
es como el agua bendita
santigua glorias y penas,
читать дальшеaqui se encajo mi canto
como dijera Violeta
guitarra trabajadora
con olor a primavera.
Que no es guitarra de ricos
ni cosa que se parezca
mi canto es de los andamios
para alcanzar las estrellas,
que el canto tiene sentido
cuando palpita en las venas
del que morira cantando
las verdades verdaderas,
no las lisonjas fugaces
ni las famas extranjeras
sino el canto de una alondra
hasta el fondo de la tierra.
Ahi donde llega todo
y donde todo comienza
canto que ha sido valiente
siempre sera cancion nueva.
МАНИФЕСТ
перевод Т. Владимирской
Я потому пою,
Что не петь не имею права.
Вы услышьте гитару мою:
В ней разум, и гнев, и правда
В ней — сердце земли всесильной,
Горечь, победа, отвага,
Голубки нежные крылья,
Святая живящая влага.
Ты даришь мне песню эту
И свои волшебные чары —
Завещанная Виолетой
Труженица-гитара!
Пою я не для богатых,
Не голосом тщусь растрогать
И не прошу награды —
Я к звездам ищу дорогу.
Мне песня нужна такая —
В пульсе крови, с сиянием взгляда,
Такая, чтоб, умирая,
Петь ее, точно клятву.
Такая, чтоб не для денег,
Такая, чтоб не для славы,
Деревьев рожденная сенью
И раскаленной лавой.
Поискам нет предела,
Быть суждено нам вместе,
Я пою, чтоб была ты смелой
И вечно — новою, песня!ESTADIO CHILE (o Canto que mal me sabes)
(Víctor Jara)
Somos cinco mil aquí
en esta pequeña parte la ciudad.
Somos cinco mil.
¿Cuántos somos en total
en las ciudades y en todo el país?
Sólo aquí,
diez mil manos que siembran
y hacen andar las fábricas.
Cuánta humanidad
con hambre, frío, pánico, dolor,
presión moral, terror y locura.
читать дальшеSeis de los nuestros se perdieron
en el espacio de las estrellas.
Uno muerto, un golpeado como jamás creí
se podría golpear a un ser humano.
Los otros cuatro quisieron quitarse
todos los temores,
uno saltando al vacío,
otro golpeándose la cabeza contra un muro
pero todos con la mirada fija en la muerte.
¡Qué espanto produce el rostro del fascismo!
Llevan a cabo sus planes con precisión artera
sin importarles nada.
La sangre para ellos son medallas.
La matanza es un acto de heroísmo.
¿Es este el mundo que creaste, Dios mío?
¿Para esto tus siete días de asombro y de trabajo?
En estas cuatro murallas sólo existe un número
que no progresa.
Que lentamente querrá más la muerte.
Pero de pronto me golpea la consciencia
y veo esta marea sin latido
y veo el pulso de las máquinas
y los militares mostrando su rostro de matrona
llena de dulzura.
¿Y México, Cuba y el mundo?
¡Qué griten esta ignominia!
Somos diez mil manos
menos que no producen.
¿Cuántos somos en toda la patria?
La sangre del compañero Presidente
golpea más fuerte que bombas y metrallas.
Así golpeará nuestro puño nuevamente.
Canto, qué mal me sales*
cuando tengo que cantar espanto.
Espanto como el que vivo
como el que muero, espanto.
De verme entre tantos y tantos
momentos de infinito
en que el silencio y el grito
son las metas de este canto.
Lo que veo nunca vi.
Lo que he sentido y lo que siento
harán brotar el momento...
* Debido a que este poema fue sacado del Estadio Chile (actual Estadio Víctor Jara) de forma clandestina, se hicieron varias copias para que las probabilidades de su difusión fueras mayores. Por diferencias en las transcripciones hay versiones con el verso "Canto, qué mal me sales" y otras con "Canto, qué mal me sabes".
(1973) CHILE STADIUM(translated by Joan Jara)There are five thousand of us here
in this small part of the city.
We are five thousand.
I wonder how many we are in all
in the cities and in the whole country?
Here alone
are ten thousand hands which plant seeds
and make the factories run.
How much humanity
exposed to hunger, cold, panic, pain,
moral pressure, terror and insanity?
читать дальшеSix of us were lost
as if into starry space.
One dead, another beaten as I could never have believed
a human being could be beaten.
The other four wanted to end their terror
one jumping into nothingness,
another beating his head against a wall,
but all with the fixed stare of death.
What horror the face of fascism creates!
They carry out their plans with knife-like precision.
Nothing matters to them.
To them, blood equals medals,
slaughter is an act of heroism.
Oh God, is this the world that you created,
for this your seven days of wonder and work?
Within these four walls only a number exists
which does not progress,
which slowly will wish more and more for death.
But suddenly my conscience awakes
and I see that this tide has no heartbeat,
only the pulse of machines
and the military showing their midwives' faces
full of sweetness.
Let Mexico, Cuba and the world
cry out against this atrocity!
We are ten thousand hands
which can produce nothing.
How many of us in the whole country?
The blood of our President, our compañero,
will strike with more strength than bombs and machine guns!
So will our fist strike again!
How hard it is to sing
when I must sing of horror.
Horror which I am living,
horror which I am dying.
To see myself among so much
and so many moments of infinity
in which silence and screams
are the end of my song.
What I see, I have never seen
What I have felt and what I feel
Will give birth to the moment…
Estadio Chile, September 1973
СТАДИОН ЧИЛИ
перевод Т. ВладимирскойНас здесь пять тысяч — На этой
Крошечной пяди города.
Нас здесь пять тысяч — А сколько
По всем городам страны? Только
Здесь десять тысяч рук,
Что умеют засеять землю
И фабрики в ход пустить.
Сколько же, сколько людей
В голоде, холоде, ужасе, горе,
Унижены страхом, террором, безумьем?
читать дальшеШестеро наших ушли,
В звездных мирах растворяясь.
Один из них умер. Другого
Били так, что поверить я никогда бы не смог,
Что так могут бить человека.
Другие четверо сами хотели покончить с этим.
Один шагнул в пустоту,
Другой разбился о стену горя,
Но все умирали с глазами,
Открытыми смерти навстречу.
Как страшен облик фашистов!
Свой план они в жизнь проводят,
Не предаваясь волненьям.
Кровь для них стала наградой.
Убийство — акт героизма.
И этот мир сотворил ты,
Мой бог, великий создатель?
Вот для этого ты семь дней
Трудился, искал, вершил?
В этой камере тесной
Существуют лишь номера,
И нет другой перспективы,
Чем постепенно
Все больше хотеть умереть...
Когда прихожу я в сознанье —
Их мерное вижу усердье.
Их пульс — это стук машины.
А их военные боги! —
Свой лик благодетелей сладкий
Они демонстрируют миру.
Мексика, Куба, люди!
Воздайте позор этой своре
Нас десять тысяч —
Рук, что уже не могут работать.
А сколько
По всем городам страны?
Кровь убитых в висках стучит,
Кровь товарища президента —
Сильнее бомб, пулеметов.
И когда-нибудь наш кулак
Ударит с такой же силой!
Как плохо выходишь ты, песня,
Когда я пою тебя в страхе —
В страхе, живым присущем,
В холодном, смертельном страхе.
Увидеть себя среди стольких
Избитых, разбитых, убитых,
В молчании, в криках, в пытках,
Средь стонов, стенаний горьких.
Никогда б я не смог поверить
В то, что почувствовал ныне.
Теперь — это смысл моей песни.
Напев на губах моих стынет...
Сентябрь 1973