Гранада, конец августа 1931г.
Милый Карлос!
Я только приехал и сразу позвонил вам. И сразу ощутил, что ты, как всегда, великолепен, а Бебе — в изумительном черном платье и серых туфельках, как нельзя лучше оттеняющих ее прелестный замирающий голос. Я снова в Гранаде и превозмогаю трудности — у нас (то есть у родителей) гостит министерша юстиции со своей министерской дщерью, ввиду чего нет никакой возможности выходить к завтраку в халате, вылизывать тарелки и бить посуду на радость племяннице. Впрочем, невелика беда — люди они милые.
Через неделю буду в Мадриде, так что повидаемся. Думаю, в этом году — в этом ли? — ждут меня чудесные перипетии и потрясающие события. Ты мне не ответил и уподобился поросяти, по сути и по стати, впереди пятачок, позади бурдючок. Карлитос тоже молчит, с видом сома, который пересолен, и весьма, и так переперчен, что боится за печень.
Все-таки напиши, Карлос! Скоро увидимся — оттого и мил мне ласковый гранадский ветерок. Обнимаю —
Федерико.