Кажется, я "превышаю лимит", и фотографий получается не сорок, а больше. Вот и сегодня я хочу показать сразу четыре, примерно одного времени — времени поездки в Штаты и на Кубу. Все три снимка очень выразительные, показывают нашего героя в разных обстоятельствах, в разном настроении.
Ещё три фотографии
Письма, сопровождающие их, написаны пятью годами позднее, но связаны с книгой "Поэт в Нью-Йорке", которую Лорка задумал и начал именно в той поездке.
читать дальше
A Miguel Benítez Inglott (1)
[Madrid, agosto de 1935]
Sr. D. Miguel Benítez
Queridísimo Miguel: Estoy poniendo a máquina mi libro de Nueva York para darlo a las prensas el próximo mes de octubre; te ruego encarecidamente me mandes a vuelta de correo el poema «Crucifixión» puesto que tú eres el único que lo tienes y yo me quedé sin copia. Desde luego irá en el libro dedicado a ti.
Por primera vez en mi vida dicto una carta que está escrita por mi secretario.
Miguel, ten la bondad de ser bueno y mandarme ese poema, porque es de los mejores que llevará el libro. Estoy trabajando mucho, ya terminé Rosita la soltera. Nos veremos pronto por Barcelona. Abrazos y epentismo real.
Federico
Contesta de verdad a Alcalá, 102.
Мигелю Бенитесу Инглотту и Аурине
Мадрид, август 1935 г.
Дорогой Мигель!
Я собираю рукопись моей книги о Нью-Йорке, чтобы отдать машинистке перепечатать и отнести уже в октябре в издательство. А потому умоляю тебя — заклинаю! — прислать мне сразу же стихотворение «Распятие». Дело в том, что список есть только у тебя — в моих бумагах его нет. В книге у стихотворения будет посвящение — тебе.
Впервые в жизни я диктую письмо, у меня появился секретарь.
Мигель, сделай милость, яви великодушие, пришли стихи, это, может быть, лучшее стихотворение в книге. Я много работаю — вот кончил «Роситу, девицу». Скоро буду в Барселоне, и, значит, увидимся. Обнимаю.
Федерико.
Присылай — не тяни и не обмани! — на улицу Алькала, 102.
A Miguel Benítez Inglott (2)
Madrid, 14 de agosto de 1935
Querido Miguel: Hace unos días te escribí una carta rogándote me enviaras mi poema «Crucifixión», que guardas tú. Como no he recibo contestación te lo vuelvo a recordar, suplicándote no dejes de hacerlo, pues es de los poemas más interesantes del libro y no quiero que se pierda. Recibe un abrazo muy fuerte de
Federico
¿Tienes tú también un poema que se llama «Pequeño poema infinito»?
Мигелю Бенитесу Инглотту и Аурине
Мадрид, 14 августа 1935 г.
Дорогой Мигель!
Несколько дней назад я уже послал тебе письмо, в котором умолял прислать мне стихотворение «Распятие» — оно у тебя должно быть. Ответа я не получил и потому пишу снова. Очень прошу — пришли мне стихи, не забудь, это одно из лучших стихотворений в книге. Жаль, если оно затеряется.
Крепко обнимаю тебя.
Федерико
А нет ли у тебя еще одного стихотворения, оно называется «Маленькая бесконечная поэма»?
(переводы Н. Р. Малиновской)
Довольно занятная статья, называется "Подарок Бенитесу Инглотту" (на испанском). В ней рассказывается как раз о том, как Бенитес Инглотт "потерял" эти два текста, в связи с чем они не вошли в первое издание "Поэта в Нью-Йорке" 1940 года. "Распятие" было опубликовано только в 1950-м, а "Влюбленные..." (см. предыдущий пост) и того позже...
CRUCIFIXIÓN
La luna pudo detenerse al fin por la curva blanquísima de los caballos.
Un rayo de luz violenta que se escapaba de la herida
proyectó en el cielo el instante de la circuncisión de un niño muerto.
La sangre bajaba por el monte y los ángeles la buscaban,
pero los cálices eran de viento y al fin llenaba los zapatos.
Cojos perros fumaban sus pipas y un olor de cuero caliente
ponía grises los labios redondos de los que vomitaban en las esquinas.
Y llegaban largos alaridos por el Sur de la noche seca.
Era que la luna quemaba con sus bujías el falo de los caballos.
Un sastre especialista en púrpura
había encerrado a tres santas mujeres
y les enseñaba una calavera por los vidrios de la ventana.
Los tres niños en el arrabal rodeaban a un camello blanco
que lloraba porque al alba
tenía que pasar sin remedio por el ojo de una aguja.
¡Oh cruz! ¡Oh clavos! ¡Oh espina!
¡Oh espina clavada en el hueso hasta que se oxiden los planetas!
Como nadie volvía la cabeza, el cielo pudo desnudarse.
Entonces se oyó la gran voz y los fariseos dijeron:
Esa maldita vaca tiene las tetas llenas de leche.
La muchedumbre cerraba las puertas
y la lluvia bajaba por las calles decidida a mojar el corazón
mientras la tarde se puso turbia de latidos y leñadores
y la oscura ciudad agonizaba bajo el martillo de los carpinteros.
Esa maldita vaca
tiene las tetas llenas de perdigones,
dijeron los fariseos.
Pero la sangre mojó sus pies y los espíritus inmundos
estrellaban ampollas de laguna sobre las paredes del templo.
Se supo el momento preciso de la salvación de nuestra vida.
Porque la luna lavó con agua
las quemaduras de los caballos
y no la niña viva que callaron en la arena.
Entonces salieron los fríos cantando sus canciones
y las ranas encendieron sus lumbres en la doble orilla del río.
Esa maldita vaca, maldita, maldita, maldita,
no nos dejará dormir, dijeron los fariseos,
y se alejaron a sus casas por el tumulto de la calle
dando empujones a los borrachos y escupiendo la sal de los sacrificios
mientras la sangre los seguía con un balido de cordero.
Fue entonces
y la tierra despertó arrojando temblorosos ríos de polilla.
Распятие
Луна наконец зацепилась за белый косяк коней.
Фиолетовый луч, вылетая из раны,
спроецировал на небо сцену
обрезания мертвых младенцев.
Кровь текла по горам, и спешили к ней ангелы,
но зефирными были чаши — и кровь потекла в башмаки.
Колченогая свора зажгла свои трубки,
и от запаха жженого рога
посерели губы несчастных, которых рвало
в подворотнях.
А с юга засушливой ночи долетали
протяжные крики —
это свечи луны задымились на бедрах коней.
Портняжка, закройщик пурпура,
зазвал к себе трех блаженных
и запер на ключ, а в окно им выставил череп.
Три блаженных тем временем утешали верблюда,
который боялся,
что к утру непременно застрянет в игольном ушке.
Крест был поднят, и гвозди вбиты.
Гвозди, вбитые в кость
так, что звезды ржавели от крови.
Все глаза отвели — и тогда небеса оголились
и раздался неслыханный голос, а фарисеи сказали:
— У проклятой коровы, наверно, разбухло вымя.—
Горожане захлопнули двери,
я ринулся дождь, возомнив, что размочит сердца,
мутный вечер наполнился хрустом и треском,
в незримые плотники стали обтесывать город.
- Эту говядину, верно, шпигуют дробью,—
Продолжали ворчать фарисеи.
Но кровь поднялась до колен, и нечистые духи
пузырили на паперти храма болотную муть.
И все явственней было спасенье — от этой жизни.
И луна, а не дева пустынь, омывала ожоги коней.
распевая псалмы, выходили на свет лихорадки,
лягушки зажгли очаги по речным берегам.
— Эта чертова, чертова, чертова эта корова
спать не даст,— фарисеи брюзжали
и шли по домам, по дороге пиная пьяных
и плевок за плевком избавляясь
от привкуса жертвы.
А за ними, печально блея, бежала кровь.
И свершилось,
И, разлив комариные реки, проснулась земля.
(пер. А. Гелескула)Очень не хотела, собственно, я и цикл этот начала, чтобы не думать... Но ничего не могу поделать.(((
16 августа 1936 года Федерико был арестован.