Фотки чисто на похвастаться...

- наша "новенькая девочка".
- вот так теперь выглядит полный гарнитур, который начался с сапфировых сережек...)))

@темы: фото, про меня

---

Una rusa loca en Buenos Aires (продолжение). Сказки Буэнос-Айреса, часть какая-то...

Итак, вы послушали старое танго Карлоса Гарделя, приятеля Лорки, и теперь я предлагаю вам пройтись по разноцветной Каминито (переводится как «улочка», «дорожка», «тропинка»). Она небольшая, пешеходная - этакий миниатюрный Арбат местного изготовления, но если Арбат, уж простите меня, москвичи, не произвел на меня большого впечатления, то в Каминито я влюбилась на целых полдня. Думаю, что когда я вернусь сюда, наш роман получит продолжение.
Вот как пишет о ней журналист Игорь Фесуненко:
"Каминито с туристами и без них

«Бока» — по-русски означает «устье». Буэнос-Айрес лежит в устье самой широкой (здесь, у впадения в Атлантический океан она разливается на двести километров) и едва ли не самой короткой реки мира Ла-Платы. Она рождается всего в нескольких десятках километров отсюда, в точке, где сливаются воды рек Параны и Уругвая. В том месте, где в Ла-Плату впадает небольшая речушка Риачуэло, образовалась уютная бухта.

Гуляем по радуге.

— В 1536 году здесь высадился основатель нашей столицы испанский конкистадор дон Педро де Мендоса. Он сразу же увидел, что природа создала тут удивительно удобную гавань. Из природной гавани получился порт, а вокруг него вырос город, который был назван «Сьюдад де ла Сантисима Тринидад и Пуэрто де Нуэстра Сеньора де Санта Мария де лос Буэнос Айрес».— Профессор Делаканал произнес это действительно умопомрачительное название без запинки, с легкостью кондуктора, в миллионный раз выкрикивающего название ближайшей остановки автобуса. И я понял, что профессор хорошо знает свое дело. Впрочем, ничего удивительного в этом нет: ведь он — директор исторического музея Боки, того самого района, о котором идет речь.

Беседуем с ним, прогуливаясь по самой знаменитой в квартале и одной из самых известных в Буэнос-Айресе улиц, которая называется «Каминито». Это слово можно перевести как «улочка», «дорожка», «тропинка». Узкая, шириной с баскетбольную площадку, и короткая (ее длина не превышает сотни метров), Каминито удивительно нарядна. Ее трехэтажные, сколоченные из жести, шифера и досок дома окрашены в ослепительно яркие, сочные цвета: красный, синий, зеленый, желтый. Объясняется это не только и не столько эстетическими соображениями и отнюдь не стремлением поразить прохожего, а прежде всего тем, что для покраски своих домов жильцы издавна раздобывали остатки корабельной краски с ремонтировавшихся в Боке, в двух шагах отсюда, судов. Вот и получилась эта крохотная Каминито похожей на маленькую, приготовившуюся поднять якоря флотилию. Все вроде бы было готово когда-то к началу далекого похода, но команду так и не отдали, и маленькие суденышки постояли, постояли и навечно вросли в асфальт мостовой.

— Кстати, об асфальте... Он появился здесь сравнительно недавно,— продолжает свой обстоятельный рассказ профессор.— Каких-нибудь пять или шесть десятилетий назад здесь лежали рельсы и шпалы, сквозь которые пробивалась трава. Да, да, сеньор, по этой улице проходила ветка идущей в порт железной дороги. Но постепенно ею перестали пользоваться, забросили, образовалась свалка. Зрелище было крайне неприглядное, но... и тут мы с вами подходим к самому главному, исторически важнейшему, ключевому этапу в жизни Каминито, Боки, а, может быть, и всего Буэнос-Айреса: наш знаменитый художник Бенито Кинкеле Мартин предложил городским властям расчистить свалку и организовать здесь нечто вроде музея. И вот, посмотрите еще раз, что из этого получилось.— Профессор простирает руку, приглашая оглядеться и восхититься.

Мы послушно оглядываемся и дружно восхищаемся. И ничуть не кривим душой: Каминито действительно прекрасна. Как утверждает профессор, и он, возможно, прав, это — единственная в мире улица-музей. Музей, созданный на месте бывшей железнодорожной ветки и городской свалки. На ярких стенах домов и на каменных оградах множество барельефов, мемориальных досок, скульптурных групп, мозаичных фресок. Все это подарки художников и скульпторов Буэнос-Айреса, которые за несколько десятилетий превратили маленькую улочку в едва ли не самую богатую и интересную коллекцию аргентинской жанровой живописи и мемориальной скульптуры. Учитывая, что имя основателя этого музея под открытым небом — Бенито Кинкеле Мартина — уже названо, не буду перечислять остальных художников. Всех назвать невозможно, а выбрать несколько имен было бы несправедливо по отношению к остальным. Сам Бенито, скончавшийся совсем недавно, стал символом патриотизма, любви к своему народу и в особенности к портовому кварталу Бока, который он воспел в своих полотнах, собранных в находящемся тут же, рядом с Каминито, мемориальном музее.

Разместился он на верхнем этаже довольно высокого по здешним масштабам здания. Из окон четвертого этажа открывается впечатляющий вид на порт — на деловито суетящиеся буксиры, приткнувшиеся к замшелым причальным стенкам суда, лодки, словно вклеившиеся в грязную, застойную воду, покрытые булыжником набережные, серые крыши складов, пакгаузов, ремонтных мастерских, узкие улочки с гордыми названиями «Гарибальди», «Магеллан», «Ла Мадрид». Все это — Бока, серая, пыльная, усталая Бока, на фоне которой особенно хорошо заметны яркие краски Каминито.

Особенно нарядна эта улочка в субботу и воскресенье, когда на ней появляются художники. Они расставляют работы, развешивают их в ожидании туристов, желающих увезти с собой эскиз, рисунок или картину с классическими видами Боки или Каминито, которые давно уже признаны такими же типичными приметами «старого» Буэнос-Айреса, как набережные Сены — для Парижа или стены Колизея — для Рима. Разумеется, предложение значительно превышает спрос на эти шедевры, и поэтому каждый появившийся на Каминито турист мгновенно становится объектом повышенного внимания, предупредительности, а затем и настойчивых ухаживаний со стороны будущих, пока еще не открытых, не признанных миром аргентинских Утрилло и Лотреков.






Там, в этой сутолоке, я познакомился с Педро Гулькисом. Сейчас ему к семидесяти. Родился он в Западной Украине, входившей тогда в состав Польши. В Буэнос-Айрес привезли его пятилетним мальчишкой в середине двадцатых годов, когда отец, истомленный вечной нуждой портной, потащил свою обильную семью за океан в поисках лучшей доли. Вся родня его вымерла, так и не найдя счастья за океаном. Педро остался один. И с каким-то трогательным упорством он считает себя нашим соотечественником.

Узнав, что я из Москвы, Педро разволновался и немедленно предложил свои услуги в качестве «чичероне» по Каминито и Боке. «Все ясно,— подумал я.— Хочет заработать. Постарается продать мне свои рисунки...»

Теперь мне стыдно вспомнить об этом подозрении: Педро оказался добр, бескорыстен и беспредельно честен и щедр. Он показал мне такую Каминито, которую я никогда не увидел бы без его помощи и о которой не узнал бы из самых обстоятельных лекций профессора Делаканала. Педро пригласил меня войти в эти восхищающие туристов яркие домики и познакомил с живущими там людьми.

Педро и обратил мое внимание на одну существенную деталь: ни в один дом, ни в одну комнату во всех без исключения домах, находящихся на Каминито, входа с этой улицы нет! Да, да, пройдя Каминито из конца в конец, можно легко убедиться (хотя на это поначалу не обращаешь внимания), что на улицу не выходит ни один подъезд, ни одна дверь. Ни выйти на Каминито из дома, ни войти в дом. Все подъезды, двери, входы и выходы находятся на соседних улицах: Магальянес и Ла Мадрид. Это и понятно, если вспомнить, что когда-то по Каминито проходила железнодорожная ветка. Какой смысл в двери, если, выйдя через нее, рискуешь угодить под колеса паровоза?

А потом, когда Каминито обрела современный вид, прорубать двери не было нужды по другой причине: нищета, обитающая в этих домах, не должна отпугивать туристов. Зачем нужны на Каминито оборвыши, клянчащие монетку, высматривающие, как стащить чужой кошелек? Разве украсит живописную туристскую толчею нищенка с заморенным ребенком, припавшим к иссохшей материнской груди? Ведь нищета вблизи отталкивает и пугает. Нищета живописна, только если смотреть на нее издали, из лимузина, оснащенного кондиционером, если скользить равнодушным взглядом через стекло по пестрому белью на веревках, перекинутых из окна к окну; детский крик вдалеке, женский плач и мужские проклятья становятся тогда просто экзотическим фоном. " (Отсюда)

продолжаем прогулку

Улочка, с которой пересекается Каминито, "сделана" в похожем стиле:

На балкончике вам машут рукой Эвита Перон, Диего Марадона и, если не ошибаюсь, все тот же Карлос Гардель. А на одной из стен напротив, "как живая", сидит целая футбольная команда.

У магазинчика напротив выстроились символы разных стран: "Все флаги в гости будут к нам", причем аргентинский и российский флаги оказались в противоположных концах шеренги.

На тетеньку, стоящую спиной ко мне, я смотрела долго. Так и не поняла - живая или кукла?

А эти картины нарисованы... безруким художником. "Pintor sin manos / Painter without hands" - гласит надпись на табличке. Рисует художник, держа кисточку в зубах. Продает картины, естественно, не сам он, а его агент. Работы пользуются спросом у туристов. Кошка не продается.

Ну, и еще немножко домов и людей - еще одна статУя, фонарик для Фонарика, прилавки с сувенирами, музей восковых фигур...


И на этом вот колективо мы уехали из Ла Боки - погулять по Пуэрто Мадеро, а потом поехать на книжную выставку-ярмарку.:

До свидания!

@темы: фото, ссылки, путешествия, Аргентина

---

Давненько не проходила я тестов...)))

Результат теста:Пройти этот тест

"Психотипы и профессии - какой вы и кто?"

Хранитель традиций. Спокойный, заботливый; хозяин в своем доме; соблюдает обычаи, преемственность, делает все по плану; больше исполнитель, чем руководитель

Психологические и прикольные тесты LiveInternet.ru

А ведь правильно получилось!

@темы: глупости, тесты

---

На каждом подоконнике по семь обормотиков. Забавно.

@настроение:

@темы: глупости

---

LOS POEMAS DE ISIDORO CAPDEPÓN FERNÁNDEZ

Для исключительных маньяков.

Из книги "Федерико и его мир" Франсиско Гарсиа Лорки:

(...) В «Закоулке» много шутили, одной из забав было сотворение никогда не существовавшего поэта, которого мы представили городу как воплощение псевдогранадской поэзии. Не помню, кому именно пришло в голову дать этому вымышленному лицу имя Исидоро Капдепон Фернандес. Первой, несомненно, была придумана фамилия Капдепон — это каталонское слово означает «плацдарм»,— к ней прибавили имя Исидоро, редкое, но все же звучащее не слишком странно для гранадского слуха, и вторую, очень распространенную, обычную фамилию Фернандес. В результате сочетание получилось весьма правдоподобным. Это забавное имя вполне подходило апокрифическому поэту и могло сойти за настоящее.
На поэзию Капдепона, без сомнения, повлияло его имя. С другим именем он оказался бы и другим поэтом. Вообще об именах и прозвищах в «Закоулке» говорили много. Помню, например, что поэт Морено Вилья опубликовал в «Эль Соль» статью о прозвищах, в которой привел те из них, что назвал ему Федерико, брат же помнил их со времен Фуэнте-Вакерос. (...)
Федерико питал такой интерес к редким именам, что даже рисовал портреты их воображаемых носителей. Так, например, его вдохновила потешная французская фамилия автора учебника по праву — Тролон (trop long— слишком длинный), этот учебник мы, студенты-юристы, иногда носили с собой. Последний звук в этом слове произносится в нос, и поэтому Федерико наделил почтенного правоведа носом размером с трубу или валторну. (...)
Творчество Капдепона отличали провинциальность и приверженность традициям — путешествуя по Латинской Америке, он не успел заразиться модернизмом. Да и время было неподходящее, чтобы нападать на модернизм, — мы еще не вышли из печальных садов Хуана Рамона Хименеса и наслаждались великолепными изданиями Рубена Дарио, переплетенными в белую замшу. Тем не менее отдельные модернистские нотки звучали в творчестве Капдепона, ведь этого не избежали и местные поэты— «традиционалисты». Капдепон хотя и восхищался Вильяэспесой, все же не мог с ним сравниться ни поэтическим вдохновением, ни чувствительностью. Вообще надо признать, что апокрифический поэт не отличался большим талантом, он был подражателем, и только.
Капдепону нравилась риторика самого худшего свойства — страшный враг любого поэтического новшества. Большинство его произведений были написаны коллективно за столиком кафе. Я запомнил один «блистательный» сонет, в котором Капдепон вспоминает в Гватемале гранадскую церковь святого Николая:

Где стойкий кактус не бросает тени,
воздвиглась оснеженная громада,
серебряная цепь — Сьерра-Невада,
церкви под горой ведут ступени.

Святой патрон разбросанных селений
там твой покой хранит, моя Гранада,
когда его послушливое стадо
спешит в обитель преклонить колени.

О Николай! До этой глухомани
доходит скрип гранадских древних балок
и звон, что главным колоколом начат!

И слышат их испанцы-христиане
и тот, кто в окруженье гватемалок
вздыхает, стонет, молится и плачет!
Перевод Н. Ванханен

San Nicolás

Sobre el cerro gentil de la Chumbera,
frente a la ingente mole plateada,
altiva y colosal Sierra Nevada,
una iglesia se yergue placentera.

Su Santo Nicolás allí venera
la sublime piedad de mi Granada,
y lo van a adorar santa manada,
desde el rico que goza, a la cabrera.

¡Oh Santo Nicolás! Hasta el lejano
monte de Guatmozín llegan los ecos
del pensil granadino que te adora:

aquí los oye un español cristiano
que, rodeado de guatemaltecos,
piensa, gime, suspira, reza y llora.

Мне кажется, этот сонет достоин того, чтобы спасти его от забвения, а может быть, я пристрастен, ведь я сам принимал живое участие в его сочинении.
Я так подробно рассказываю об апокрифическом поэте потому, что, просматривая бумаги, неожиданно обнаружил, как много сочинений Капдепона написаны рукой Федерико. Конечно, это не его сочинения, но вот что интересно — Федерико сам записывал их карандашом на клочках бумаги. По этим листкам я могу восстановить процесс создания капдепоновских сочинений и выяснить, какие строки Федерико выправил своей рукой; некоторые придуманные, в частности, мною строфы вымараны и заменены не то чтобы лучшими, но более отвечающими стилю нашего автора. Я, видимо, сбивался на пародию и рвал страсти в клочья, тогда как Капдепон был человеком сдержанным и поэтом серьезным.
Творчество Капдепона выражает отношение нашего кружка к направлениям официального искусства, к ложному классицизму, повлиявшему и на архитектуру, к тому самому испанскому ренессансу, о котором я упоминал, говоря о гранадской мебели, и — еще хуже — к симбиозу упомянутого ренессанса с так называемым «южным стилем», то есть со всякими башенками, нишами, фонтанчиками, красочными изразцами. На смену им пришел псевдомодернизм, также повлиявший на архитектуру.
В портфеле, где я держу бумаги тех времен, есть сонет, написанный рукой Федерико, с невероятно вычурным посвящением одному архитектору, приверженцу подобных «изысков». Название сонета гласит:
«Автору замечательного здания Центра изящных искусств (Мадрид), великолепному архитектору Паласиосу, который обладает удивительным свойством нагромождать бог знает что на крошечную колонну».

Какое зданье! Мощь! Величье! Сила!
Отменный вкус! Гармония! Свобода!
Рука, что эти своды возносила,
взяла основой купол небосвода!

Искусства первозданная природа
здесь у науки помощи просила.
Скажу в стихах, как дух мой поразило
рожденное тобою для народа!

Ах, в Гватемале дальней инженера
и зодчего встречают благосклонно:
пускай таланта крохотная мера —
его венчает гения корона.

В Мадриде же не вижу я примера,
чтоб дар твой восхваляли упоенно.
Но знай, Паласиос! Не угасает вера —
ты превзошел творенье Вавилона!
Перевод Н. Ванханен.

Soneto al eximio arquitecto Palacios, autor del portentoso edificio del Círculo de Bellas Artes (Madrid), que tiene la admirable propiedad de mantenerse todo sobre una pequeña columna

¡Oh, qué bello edificio! ¡Qué portento!
¡Qué grandeza! ¡Qué estilo! ¡Qué armonía!
¡Qué masa de blancura al firmamento
para hacer competencia con el día!

La ciencia con el arte aquí se alía
en tanta perfección, según yo siento,
que en aqueste soneto sólo intento
a mil enhorabuenas dar la mía.

En Guatemala existe un edificio
de menor importancia en mi concepto,
y no obstante tuvieron el buen juicio

de nombrar general al arquitecto.
Mas en Madrid yo no he encontrado indicio
de que piensen honrar a tu intelecto.

Ya lo sabes, Palacios, ¡gran patricio!,
que a Babilonia antigua has resurrecto.

Сохранилась и биография Капдепона, изложенная на четверти листа, в ней упомянуто его наиболее известное произведение — «Гватемальские ореолы» — и сообщено об избрании его членом Королевской академии. (...)

La extraordinaria vida de Isidoro Capdepón Fernández

Isidoro Capdepón Fernández retorna a su ciudad. Sean estas líneas, mal hilvanadas como nuestras, la expresión de nuestra admiración más sincera, y sirvan al par de saludo al ilustre vate que regresa de Guatemala lleno de lauros y de gloria. Capdepón, es de todos bien conocido, granadino amantísimo de su ciudad, no ha despreciado nunca la menor ocasión de cantarla en brillantes estrofas llenas de la arrebatada inspiración que colocólo a la cabeza de los poetas de su tiempo. A la edad de veinte años marchó a la América fecunda apremiado por una apuradísima situación económica. Fue la vida dura para él, pero la realidad no logró mustiar aquella fragancia que se desbordo especialmente en un libra titulado "Auras guatemaltecas", en las que ya se acusa su característica manera, conocida en lengua castellana con el nombre de capdeponismo.
Logró influir en toda la poesía americana y [en] un fuerte núcleo de poetas españoles.
Su vida está admirablemente narrada en varios libros y en articulos de José Mora Guarnido, Melchor Fernández Almagro, Antonio Espina García y Eugenio d'Ors. El año de 1919, si la memoria no nos es infiel, fue proclamado por unanimidad Académico de la Real Academia de la Lengua para ocupar la vacante del insigne y tierno poeta don José Selgas que no se había ocupado por no encontrar digno sucesor.

На двух сторонах конверта, полученного от мадридского друга, Федерико набросал часть капдепоновской поэмы об измельчании искусства. Черный почтовый штемпель с королевской короной указывает дату ее написания: 17 сентября 1928 года.

Где ныне гармоническое пенье,
блестящие и смелые сонеты
со вкусом, чувством, мерой? Где ты, где ты,
живых сердец ответное биенье?

Где искренность, любезная поэтам,
печаль, одушевляющая лиру,
когда она вверяет душу миру
под трепетным и вечным лунным светом?

О, полно! Мучить лиру перестаньте,
уже и так истерзанную вами
с тех пор, как спят поверженными львами
Кампоамор, Эррера, дивный Данте.

Где чувство оскорбленное витает?
Ни в чем не сыщешь прежнего размаха.
Бежит Евтерпа, бледная от страха,
и жалоба ее в долине тает.

И Музы удаляются в печали,
все кончено — искусства им не любы,
безмолвствуют эпические трубы,
и соловьи за рощей замолчали.
Перевод Н. Ванханен.

[Lamento por la decadencia de las artes]
Fragmento

¿Dónde están las febrífugas canciones
y los sonetos de pujante brío
que encadenando el estro a su albedrío
arrebataban nuestros corazones?

¿En dónde los poetas verdaderos?
¿Adónde la pureza de la lira
donde el alma de amor triste delira
entre una apoteosis de luceros?

Todo murió. Llorad con desconsuelo.
Derramad vuestras lágrimas ardientes
e inclinad silenciosos vuestras frentes,
la vista fija en el desierto suelo.

En su estertor la lira agonizante
el ambiente llenó de imprecaciones.
Ya no cantan, valientes cual leones,
Lucrecio, Herrera, Campoamor y el Dante.

Por doquier yace roto el sentimiento,
no queda del pasado apenas nada,
Euterpe se retira avergonzada
y ni el valle recoge su lamento.

Se acabaron las musas, los amores,
los artistas, las artes, los poetas,
ya no suenan las épicas trompetas
y el mundo se quedo sin ruisenores.

Otras poemas de Isidoro Capdepón Fernández

Granada como sultana

Granada, bello pensil,
pebetero singular,
que esparces aromas mil
por las aguas del Genii
adonde voy a llorar.

Ciudad de los torreones
y de las puestas de sol
cuando entre Bellas canciones
engalanada te pones
de púrpura y arrebol.

Como la plata brillante
que cubre el Muley Hacén,
es Granada tu semblante
mucho mejor que el diamante
purísimo del Edén..

Más que el claror de la luna
en noche de primavera,
mucho más que el palor de una
mano romántica y bruna
que en mi frente se pusiera.

Tanto me gustas, Granada,
tan prendado estoy de ti,
que yo ya no encuentro nada
que complazca mi mirada,
Granada, desque te vi.

¡Oh sultana transparente
de mármoles y coral,
donde se escucha la fuente
en la cantata silente
del aura primaveral!

Cesaron las armonías
muslímicas del muecín
cuando al son de chirimías
tus gremios y cofradías
bajaban del Abaicín.

Cesó la guzla sonora
en los patios de la Alhambra.
Calló la música mora
que se agita seductora
con el compas de la zambra.

Yo, Isidoro Capdepón,
venido de Guatemala,
se me quiebra el corazón
al ver tu desolación
que [a] nada en el mundo iguala.

Soy un granadino errante
y un poeta impenitente,
y he de ser yo quien te cante,
que no es caballero amante
quien no dice lo que siente.

Granada bella, ¡Granada!,
emporio de ruiseñores,
hoy gimes abandonada,
la media luna enterrada
de tus príncipes mejores.

¡Sultana cautiva y presa
en tus ajorcas de plata,
cantada por Villaespesa
en su poética empresa
de lírica catarata!

Cientos de intelectuales
de España y del extranjero
han bebido los raudales
de tus aguas musicales
que fascinan al viajero.

Tus morunos torreones
y líricos ajimeces
han fascinado a montones
de rubios anglosajones
y de extáticos ingleses.

Y aquí se han dado las manos
sobre tu Alhambra de trinos,
como sin fueran hemanos,
melancólicos germanos
y bulliciosos latinos.

Porque eres, Granada mía,
santuario universal.

Segunda visita de Capdepón a la bella ciudad de Granada

LLEGADA

Heme otra vez. Segunda vez mi frente
recibe los efluvios de Granada,
odalisca que sueña recostada
sobre la falda de la mole ingente.

Pebeteros y aromas del Oriente
envuelven tu belleza nacarada
y el suspiro del ave en la enramada
al compás del sollozo de la fuente.

Deja a este bar do triste y sin ventura,
al regresar de su postrer viaje,
que en tu suelo reclame sepultura.

Que si en Colombia dejo mi linaje,
yo vuelvo a ti con mi emoción más pura
para morir como un Abencerraje.

Soneto

«Gaceta Literaria», gran locura
en el solar divino de Cervantes,
papel que servirá de sepultura
a los artistas que escribieron antes.

Titular a eso prosa es impostura.
¿Cómo te entiendes con tus semej antes
si en vez de pan castizo y agua pura

¡Vuelve a la luz, Giménez Caballero,
olvida tu «Gaceta Liter aria »
y escribe en castellano verdadero!

Oye la voz cansada de un poeta,
granadino, católico y viajero. *

La primera version del soneto, tachada en el manuscrito y tambien inconclusa, dice:

SONETO SATÍRICO A GIMENEZ CABALLERO, DIRECTOR DE «LA GACETA LITERARIA»

No sabe castellano. Yo lo digo.
Y no sabe escribir. Yo lo sostengo.
Y aunque es Ernesto al fin un buen amigo
yo por las luces del idioma vengo.

¡Atrás la recua de escritores vanos!
¡Paso a los hombres de cabello luengo!

Protector de menores escribientes
en su «Gaceta» loca y sefardita
con la que se prepara una visita
por las tierras de cinco continentes.

NOTAS A LOS POEMAS DE ISIDORO CAPDEPÓN FERNANDEZ
(Miguel García Posada, editor)

Parte de estos textos fueron publicados por Francisco García Lorca en Federico y su mundo, donde explicó la génesis y las circunstancias del nacimiento de este poema apócrifo y burlesco, parodia de la tradición poética «pseudogranadina», modelo también de poeta putrefacto, por utilizar el término lorquiano. «Es evidente – escribe el hermano del poeta – que los poemas no son enteramente de él, sino producto [...] de colaboración; pero no deja de ser curioso que en papeles irregulares Federico, lápiz en mano, dirigiese el curso del poema.» El nacimiento de Capdepón está ligado a la tertulia del Rinconcillo, en los primeros años veinte, pero los poemas, tal como se conservan en el archivo García Lorca (en adelante, G L) son, por su letra, del año 1928. El soneto a la iglesia de San Nicolás no es de letra de Lorca, sino de su hermano Francisco. Sigo mi edición de estos y otros poemas festivos recogidos en Federico García Lorca, «Antología modelna», precedida de «Los poemas de Isidoro Capdepón Fernández» (Granada, Editorial Comares, 1995), a la que remito al lector para otras precisiones sobre el asunto. Anoto aquí los tercetos de un soneto hoy perdido, salvados por la memoria de José Mora Guarnido (Federico García Lorca y su mundo, Buenos Aires, Losada, 1958, p. 68), que Capdepón, según Mora, dirigió al poeta sevillano Juan Antonio Cavestany:

«Amigos fuimos en el Uruguay;
lustros pasaron desde entonces, ¡ay!,
que en acíbar trocaron nuestras mieles.

Hoy en Madrid, en tu presencia mudo,
te hago una reverencia y un saludo
frente al carro triunfal de la Cibeles».

Y digo «segun Mora» porque Melchor Fernández Almagro en su artículo paródico «E1 poeta Capdepón, académico» (España [Madrid], núm. 369 [12-V-1923], pp. 278-279) «atribuye» el texto a Cavestany, que reproduce con variantes en los tercetos, e incluye otro de respuesta de Capdepón. Vease para todo esto mi citada edición.

@темы: Федерико, текст, цитаты

---

Итог по котам

Увидела у М о м о запощенный ролик с котами Бориса Касьянова и решила все-таки и сама его тоже вывесить. Ибо прекрасное должно распространяться по Сети равномерно. И для коллекции - ролик того же автора, Александра Смольянинова, по картинам Степана Каширина. Пусть будет. Для моего счастья.

Борис Касьянов:

Официальный сайт Б. Касьянова
Авторская галерея Б. Касьянова
Степан Каширин:


А еще - из детства:

От звука "мяу" я млею и таю...

"От звука "мяу" я млею и таю,
к одним лишь кошкам я слабость питаю!
А если кошка голубоглаза,
то ей не будет ни в чем отказа!
Кошки, очарование мое!
Кошки, любовь, призвание мое!
Сердце я дарю вам много лет...
Садитесь, детки, для вас готов обед!"

@темы: видео, кошки, живопись

---

Вопрос на засыпку:)

А мне интересно, это только у меня во френте дайрик ролики путает? а теперь и не только во френте, но и в собственном дневнике.
Смотришь пост с роликом и понимаешь, что вот этот конкретный человек этот конкретный ролик именно сегодня запостить никак не мог! Открываешь пост в новой вкладке - точно, ролик совершенно другой!
Мне кажется, что глюк общий.

@темы: вопросы

---

Una rusa loca en Buenos Aires (продолжение). Сказки Буэнос-Айреса, часть какая-то...

Утром в пятницу мы снова поехали в столицу. В 11 часов у Клелии была лекция на факультете (facultad de filosofia y letras). Ехали электричкой до станции Caballito ("Жеребенок"). Электричка как электричка - дорожная торговля всем на свете, от карандашей и дисков с музыкой (пиратских, конечно!) до лекарств. Ухо уловило знакомое название "диклофенак" Прошел душевнобольной с трясущейся головой, распространяя вокруг себя амбре типа "бомж" (про психзаболевание мне, сморщив нос, Клелия объяснила - видать, у них это обычное явление).
Факультет находится довольно далеко от центра, хотя от станции мы дошли пешком по улице...

История с названием почти такая же, как в Ла Рехе - в 1998 году, в связи со столетним юбилеем...

идем дальше

Вокруг факультета находятся кафе и бары с "тематическими" названиями: "Сократ", "Платон", "Софокл"...
(это просто дом).
Сам факультет - местечко довольно чумовое. Клелия сказала, что их факультет - самый политизированный во всем университете, самый демократичный и хаотичный - особенно по сравнению, например, с чопорным юридическим...
Кругом политагитация, объявления о политических семинарах...

Плакатик, извещающий о дискотеке "Танцуем, пока не наступит конец света!" - типа, акция против паники, связанной со свиным гриппом.

Одна из аудиторий носит имя...

Лекция была посвящена Декарту и его мировоззрению. Сначала я честно пыталась вслушиваться и даже что-то понимала, потом не менее честно заснула (предупреждала же Клелию, что засну! ) Правда, студентка Волонтери попыталась утешить меня, сказав, что этот лектор на факультете один из самых скучных.
После этого мы зашли в интернет-кафе, где я забежала в ЖЖ и оставила там короткую запись латиницей, и спустились в метро, чтобы ехать в центр. Это был первый и последний раз, когда мы воспользовались подземкой. В Америке слова "метро" нет, этот транспорт называется здесь "подземка", "subterraneo", а сокращенно - subte. Тут же последовала коротенькая лекция о том, что буэнос-айресское метро - самое старое в Латинской Америке, основано в 1913 году. "Конечно, Федерико часто ездил на метро. Кстати, на линиях до сих пор сохранились несколько старинных составов, выпущенных тогда, в 1913-м. Поезда, на которых ездил он... Местные их не любят, потому что боятся - вдруг старички развалятся? Но нам вряд ли повезет, их мало." Ну, вы уже догадались, в общем...
Станция Пуан - относительно новая, на одной из схем 2005-го, кажется, года, ее еще не было. После нее еще одна или две станции до конца ветки. Выглядит станция вот так:

В общем, подходит поезд... Клелия оборачивается ко мне с непередаваемым выражением лица (я буквально вижу, как она мысленно поднимает упавшую челюсть), быстренько меняет его на "все идет по плану" и говорит: "Ну вот, видишь, здесь даже двери приходится открывать с платформы вручную!" Поскольку посадка производилась быстро, то снять поезд снаружи я не успела. Внутри же это выглядело так:

Народу на Пуане было немного, мы спокойно сели на свободные места, Клелия у окна, слева от меня... А справа я почувствовала присутствие еще одного человека, хотя скамейка была пустой. Cositas de Federico, ага. "Ну, ты же хотела?" А вот мысли зачем читать? - "Ну, ты же хотела?" Ух, еще бы...
Вылезли на станции Конгресса, выбрались на поверхность. До встречи с Марианой Смальдоне, подругой и коллегой Клелии, оставалось с полчаса, и мы пошли прогуляться по окрестным улочкам. Полюбоваться на здания, зайти в какой-нибудь магазинчик (естественно, книжный).

Увидели, как народ собирается на какую-то акцию протеста:

табличку, вмонтированную на месте, где в 1977-м были арестованы (и затем пропали без вести) двое "народных дружинников" (государственный террор, да...)

чистильщика обуви - у нас таких давно уже нет, а у них - обычное дело!

и меня совершенно очаровала "бабушка с голубями": она продавала что-то типа сладкого попкорна, и птицы садились к ней буквально на голову:

Дальше просто здания и улицы - дома, автобусы, машины, кафе...))) Где-то там, на одной из улочек, мы зашли в книжный магазин (мне очень нравится название книжного магазина по-испански - libreria, напоминает сразу и о книгах, и о свободе...). Клелия, пробежав взглядом полки с мемуарами, сказала: "Пойдем, нету здесь ничего". Я тормознула ее: "Подожди!" - и внимательно посмотрела на нижние полки стеллажа. Так и есть! - и я гордо продемонстрировала своей хозяйке толстый том "Lorca. Sueño de vida" - перевод на испанский книги Лесли Стэйнтон. "Tienes suerte!" - снова восхищенно сказала Клелия...

Наконец мы встретились с Марианой (она оказалась очень миловидной девушкой чуть младше меня) и пошли на автобусную остановку на площадь перед Дворцом Конгресса.

Ехали мы, ехали, проехали мимо травматологического госпиталя (не могла не заснять медучреждение!)

дома c привидениями (про него я не очень поняла, вроде бы и сносить жалко - красивый, и жить в нем народ побаивается)...

И приехали в разноцветный квартал Ла Бока (La Boca), где родился и вырос знаменитый Диего Марадона.

А теперь я покажу вам Мариану и пойду спать - завтра дежурить. Когда продолжу? Не знаю, но продолжу обязательно. Итак, я и Мариана Смальдоне на улице Каминито, Ла Бока, Буэнос-Айрес:

А вы не скучайте, послушайте танго Карлоса Гарделя "Каминито", посмотрите на разноцветные стены домов этой улочки - в следующий раз рассказ пойдет о ней.

@темы: фото, путешествия, Аргентина

---

Можно, я пофанатствую еще немного?

Уж очень настроение поднимает. А это мне щас нужно - какая-то странная меланхолия, с чего бы? Но таки поднимает! А потом - за работу!
Концерт в Бильбао 20 августа сего года, то есть буквально три дня назад...

что мне снег, что мне зной, что мне дождик проливной...

Фотографии по ссылке на форуме взяты отсюда и отсюда

@темы: фото, Рафаэль

---

Коты Степана Каширина

Кроме холиваров, слава Богу, в сети идет и обычная жизнь. И весьма живописная к тому же. Не помню, в связи с чем меня занесло на какую-то страничку, и там я увидела вот это:

ищо коты

За остальными картинами (а кроме котов у Каширина есть гномы, единороги, цветы и пейзажи) - по ссылкам:
http://www.zoopicture.ru/stepan-kashirin-koshki/
Каталог картин
Репродукции на оф. сайте художника

Всем МЯУ! Кто не понял намека - опять-таки МЯУ!

@темы: ссылки, настроение, живопись

---

Впечатления последних часов, проведенных в сети

... правда, смотрела фсячину за последние пару недель, поскольку в связи с активным оффлайном совершенно некогда следить за событиями... а теперь думаю: а надо?
Холивар на холиваре сидит и холиваром погоняет. Форум любимый кипит, ко мне в ЖЖ со Стихиры приходят отношения выяснять, некоторым вполне адекватным людям (я так думала, во всяком случае) мозги набекрень повело... думаю, что в связи с ожидаемым счастливым событием. Коты на меня шипят вместо того, чтобы нормально мявкать...
Обидчивые все стали, как черт-те что!
Народ, вам больше заняться нечем??? Брэк уже!
Mas dicha que dolor hay en el mundo (c) - es verdad!!!

@темы: вопросы

---

Лара Фабиан - новое знакомство)))

Спасибо, Птичка!
Фанатеть так, как по Рафаэлю, я не буду, конечно. Ее репертуар не затрагивает меня настолько. Но отдаю должное - потрясающая девушка! И - да, ты знала, какую песню мне показать!



Женщина! Красавица! На вешалку или воблумодель не похожа ни разу - и это ее только красит! )))))

Ну, типа, сравниваем... А надо? Мне обе нра...

Далида

@музыка: Je suis malade... Dalida - Lara Fabian

@темы: видео, настроение, музыка

---

blond_super, здравствуйте!

Я поняла насчет Ваших интересов, но сегодня - День Катания по Радуге - можно, я Вас поприветствую радугой?

@темы: ПЧ

---

...Листала "СПР", наткнулась на отрывок из интервью:

-- Как-то меня спросили, что такое поэзия. Я вспомнил одного из своих друзей и ответил: "Поэзия - это соединение двух таких слов, которые никому и в голову не пришло бы соединять, хотя соединение их рождает тайну, и чем дольше произносишь их рядом, тем больше обнаруживается связей между ними и тем они оба таинственнее." Итак, вспомнив о друге, скажу: "Поэзия - это "уязвленный олень". (12.12.1933)

@темы: Федерико, цитаты

---

Вот она, эта передача!

@темы: Федерико, видео

---

Передачка по "Культуре". Вчера.

"Поглощенный литературой и музыкой, Лорка не имел ни времени, ни желания интересоваться женщинами." (с) - из передачи "Энциклопедия-87. Федерико Гарсиа Лорка"
Вчера прошла по "Культуре", уже не в первый раз - я эту передачу Ослом выудила с полгода назад. Несколько негрубых фактических ляпов, бог с ними. "Самая большая радость - быть поэтом. Остальное не в счет. Даже смерть." - тоже так себе оговорочка. Не знают люди-дикторы печальных радостей.
Но эта фраза, имхо, феерична. Человеку, сотворенному из любви от макушки до пят, отказывают в умении любить? Хм. )))
Хорошо. А время и желание интересоваться мужчинами у него было?

@темы: Федерико, глупости

---

Оно. Настроение, блин.

О моих тайных всех желаньях,
И как в этой жизни обитаю,
О тревогах моих и мечтаньях,
Ведь никто не знает,
Ведь никто не знает.

О жизни подлинной, серьёзной,
И как привык я размышлять,
Или про смех мой и про слёзы, -
Ну, кто ж может знать?
Кто может знать?

Разве кто знает,
Что в этом мире мне приятно или не очень?
Разве кто знает,
Чего в любви предпочитать душа моя захочет?
Порой невольно я слышу шепотки там, где-то,
Но мне нет дела, я смеюсь, а вопрос - без ответа:
Разве ж кто знает?
Уж если сам я, чего хотел бы, часто не знаю
То кто же знает?
Какое чувство в моём сердце дрожь вызывает,
Мои в чём наслаждения,
Или желанья сокровенные, -
Кто ж об этом знает?
Что кто-то знает?

И обо всех моих тревогах,
И не даёт мне что спать,
И где ищу свою дорогу, -
Ну, кто может знать?
Кто может знать?

Почему душу всегда сжигаю,
Лишь стоит петь мне начать,
А отчего так смешно бывает, -
Ну, кто же может знать?
Кто может знать?

Разве кто знает,
Что в этом мире мне приятно или не очень?
Разве кто знает,
Чего в любви предпочитать душа моя захочет?
Порой невольно я слышу шепотки там, где-то,
Но мне нет дела, я смеюсь, а вопрос - без ответа:
Разве ж кто знает?
Уж если сам я, чего хотел бы, часто не знаю
То кто же знает?
Какое чувство в моём сердце дрожь вызывает,
Мои в чём наслаждения,
Или желанья сокровенные, -
Кто ж об этом знает?
Что кто-то знает?

Порой невольно я слышу шепотки там, где-то,
Но мне нет дела, я смеюсь, а вопрос - без ответа:
Разве ж кто знает?
Уж если сам я, чего хотел бы, часто не знаю,
То кто же знает?
Какое чувство в моём сердце дрожь вызывает,
Мои в чём наслаждения,
Илии желанья сокровенные, -
Кто ж об этом знает?
Что кто-то знает?

* * *

De mis secretos deseos,
de mi manera de ser,
de mis ansias y mis sueños,
¿Que sabe nadie?
¿Que sabe nadie ?

De mi verdadera vida,
de mi forma de pensar,
de mis llantos y mis risas,
¿Que sabe nadie?
¿Que sabe nadie?

¿Que sabe nadie?
lo que me gusta o no me gusta de este mundo.
¿Que sabe nadie?
lo que prefiero o no prefiero en el amor.
A veces oigo sin querer algun murmullo
y no hago caso y yo me rio y me pregunto,
¿Que sabe nadie?
Si ni yo mismo muchas veces se que quiero,
¿Que sabe nadie?
Por lo que vibra de emocion mi corazon,
de mis placeres,
y mis intimos deseos,
¿Que lo sabe nadie?
¿Que sabe nadie?

De aquello que me preocupa,
que ni me deja dormir,
de lo que mi vida busca,
¿Que sabe nadie?
¿Que sabe nadie?

De por que doy siempre el alma,
cuando me pongo a cantar,
de por que mis carcajadas ,
¿Que sabe nadie?
¿Que sabe nadie?

¿Que sabe nadie?
lo que me gusta o no me gusta de este mundo.
¿Que sabe nadie?
lo que prefiero o no prefiero en el amor.
A veces oigo sin querer algun murmullo
y no hago caso y yo me rio y me pregunto,
¿Que sabe nadie?
Si ni yo mismo muchas veces se que quiero,
¿Que sabe nadie?
Por lo que vibra de emocion mi corazon,
de mis placeres,
y mis intimos deseos,
¿Que lo sabe nadie?
¿Que sabe nadie?

A veces oigo sin querer algun murmullo
y no hago caso y yo me rio y me pregunto,
¿Que sabe nadie?
Si ni yo mismo muchas veces se que quiero,
¿Que sabe nadie?
Por lo que vibra de emocion mi corazon,
de mis placeres,
y mis intimos deseos,
¿Que lo sabe nadie?
¿Que sabe nadie?

Перевод Марианны Макаровой - отсюда, не самый шикарный, конечно, но по сути верный.

@темы: видео, настроение, Рафаэль

---

Rafael...

В свидетельстве о смерти Рапуна написано, что он скончался 18 августа 1937 года в военном госпитале Сантандера от множественных ранений в спину и поясничную область. Лорка – и едва ли Рафаэль мог об этом знать – был убит в тот же самый день за год до этого. Никто в госпитале не знал ни возраста артиллерийского лейтенанта, ни места его рождения, ни имен его родителей. Не осталось записей о его последних минутах, о предсмертной просьбе, вообще о каких-либо сказанных им перед смертью словах. Он был похоронен на кладбище Сириего на берегу Кантабрийского моря. Спустя восемь дней Сантандер перешел в руки Франко. В июне, двумя месяцами ранее, Родригес Рапун отметил свой двадцать пятый день рождения.

@темы: Федерико, фото

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Пояснение к предыдущему посту...

...здесь. "Утверждает, что все-таки 18-е..."

@темы: Федерико