Лучший день в году

[Гэллинн]

Лада, спасибо за идею. Лучший день в году. Несмотря ни на что.

С днём рождения, ¡cariño!

Я когда-то уже размещала в дневнике этот отрывок, но это было давно, не грех и повторить такой прелестный рассказ.



«Я слышу, как Федерико подымается по лестнице — шаги медленные, почти тяжелые — и останавливается у двери, но прежде, чем раздастся звонок, я отворяю.
На пороге — молодой человек среднего роста, не отличающийся стройностью, хоть и не полный, с крупной головой, широким лицом, усыпанным темными звездочками-родинками. Глаза сумрачные, но смеющиеся: то самое парадоксальное единство радости и печали, которое воплощается в его стихах. Густая шевелюра не скрывает лба, чуть выпуклого и гладкого, словно щит из слоновой кости. Во взгляде — никакой суровости или угрюмости. Напротив: мальчишеское веселье с примесью озорства и чего-то очень здорового, деревенского. Да он и должен быть «этим собственным полем», частицей андалусской земли — гранадцем, кордовцем или севиль-цем.
Не возьмусь утверждать, что Лорка хорош собою, но также и — что нехорош, поскольку все это не имеет значения; главное в его уж не знаю каком лице — живость, открытость, с первого взгляда оно ободряет и успокаивает, затем привлекает и, наконец, решительно покоряет. И ни одной из тех нелепых ужимок, которыми педанты тщатся выказать свою образованность.
Схватив это первое впечатление — моментальный снимок,— я протягиваю ему обе руки.
— Федерико,— говорю я,— будем друзьями! Ты — это ты, а я — это я, и нам нет нужды прикидываться чем-то иным. Ты уже порядком обременен лаврами, а если у меня есть какие-то достоинства и «изрядные недостатки», ты познакомишься с ними в свое время.
И Федерико, сжимая мои руки в своих, смеется этим смехом вечного ребенка, а меня охватывает ощущение, что он топочет, словно пони на привязи. Потом говорит. Голос у него низкий, хрипловатый, напоминающий, однако, не о пещерах, а скорее о гротах на морском берегу.
— Почему же тебе стоило такого труда прийти? — спрашиваю я.
— Я боялся,— отвечает он просто,— потому что «не знал»... ну, не знал, каким ты окажешься; но теперь, раз я это знаю и раз я здесь... то здесь и останусь.
И с новым взрывом смеха он разваливается в кресле и принимается раскачиваться в нем, словно в карусельной тележке. Потом Федерико раз десять меняет место, рассказывая анекдоты и всякие «штучки». Бьет семь, во-семь, девять — мы не замечаем. В десять — по испанскому обычаю — мы с ним ужинаем. Бьет двенадцать — мы все еще за столом, слушая Федерико, он не умолкает. Мы заворожены его речью, которая льется совершенно безыскусно, очаровывает своим богатством и стремительностью, своей красочностью и занимательностью — калейдоскоп, где порою вспыхивают сверкающие отблески фейерверка.
В три часа ночи Лорка пересаживается еще раз. Берет сигарету, но не зажигает ее. Курит он мало, а когда курит, то не затягивается.
— Теперь,— объявляет Федерико, поворачиваясь на вертящемся табурете у рояля,— прежде чем уйти — прошу прощения за то, что делаю это так скоро,— я спою вам «Песенку об осле».
И после прелестного, с изяществом сыгранного вступления начинает петь:

Скончался серый ослик,
что шел с повозкой.
Господь его избавил
от жизни скотской.
И ту-ру-ру-ру-ру,
и ту-ру-ру-ру-ру.

Мелодия так приятна, так нежна и заразительна, что вслед за ним мы хором подхватываем следующий куплет, и другой, и еще один:

Соседи шли проститься
там, где могила.
Мария в колокольчик
одна звонила.
И ту-ру-ру-ру-ру,
и ту-ру-ру-ру-ру
Перевод Н. Ванханен.

Чудесный всеобщий союз... Какая гармония! Что за слух!.. Федерико аплодирует.
Ну, ладно. Теперь уже пора расходиться. В дверях он еще рассказывает нам о несравненном ощущении, какое испытал по дороге перед необычайным зрелищем «башмака, свисающего с ветки дерева».
— Потрясающая штука! — восклицает он.— Стоит пойти посмотреть!
— Надень пальто, дружище, ведь уже холодно...
Как будто мы всегда знали друг друга.
Потом Федерико возвращается, чтобы забрать пакет, который, как выясняется, не приносил. Мы слышим его крик с нижней площадки:
— Потушите свет!
Рассвело. Он так долго прощался... С грохотом захлопывается парадная дверь. Федерико ушел.
И тут происходит неожиданное. Возникает необычайное ощущение, в котором есть нечто колдовское. Пустота его отсутствия. А ведь он пришел сегодня впервые.
Сидя за столом, где я пишу эти строки, не знаю, что и думать. Обычно испытываешь разочарование, когда знакомишься с автором произведения, которым восхищался. Но Федерико — сам,— не превосходит ли он собственное творение? Я не берусь запечатлеть в своей тетради все то, чем выразил он себя в первую нашу встречу, но если б я смог верно записать, что мы слышали этой ночью, что он нам внушил, и если б я смог сделать это в той же самой тональности, в той же звуковой гамме,— получилось бы новое «Романсеро»... столь же великое и столь же цыганское, как первое.»

КАРЛОС МОРЛА ЛИНЧ «В ИСПАНИИ С ФЕДЕРИКО ГАРСИА ЛОРКОЙ»
СТРАНИЦЫ ИЗ ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА, 1928-1936


Cкачать Victor Jara 08-El turururú бесплатно на pleer.com

@темы: Федерико