Mira cómo se mece una vez y otra vez, virgen de flor y rama, en el aire de ayer. (с)
Думала-думала, что же написать, пока думала, пробежалась по френдленте и увидела чудесное.
Во-первых, огромное спасибо замечательному Ефиму Шифрину (koteljnik) за это:
МАДОНА
Не множеством картин старинных мастеров
Украсить я всегда желал свою обитель,
Чтоб суеверно им дивился посетитель,
Внимая важному сужденью знатоков.
В простом углу моем, средь медленных трудов,
Одной картины я желал быть вечно зритель,
Одной: чтоб на меня с холста, как с облаков,
Пречистая и наш божественный спаситель —
Она с величием, он с разумом в очах —
Взирали, кроткие, во славе и в лучах,
Одни, без ангелов, под пальмою Сиона.
Исполнились мои желания. Творец
Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадона,
Чистейшей прелести чистейший образец.
И во-вторых, спасибо Эдель за прекрасную песню Владимира Качана на стихи Леонида Филатова (которую я выучила 20 лет назад) - и волшебные рисунки Нади Рушевой.
) и душой общества и кипения жизни... Ирена (первая гид) читала стихи из "Романсеро" и "Поэмы о канте хондо".
Гибсон пишет: "Неруда вспоминает, что оба они, он и Лорка, имели своих недоброжелателей в Буэнос-Айресе, хотя и не называет имен. Одним из этих "недовольных" был писатель Артуро Камбурс Окампо, позднее сам описавший сильнейшее разочарование личной встречей со знаменитым автором "Цыганского романсеро" и "Кровавой свадьбы", которыми восхищался. В тот день Лорка безостановочно говорил о себе. Испанская поэзия им началась и им заканчивается; то же и испанский театр; "Йерма" (на тот момент еще незавершенная) являет собой возрожденную греческую трагедию. "Мы никогда не видели подобного сочетания педантизма и гордыни, нескромности и тщеславия в одном человеке," - писал Камбурс. "Мы оказались в обществе напыщенного глупца, тупого и вздорного шарлатанчика." 
